Товарищи китайские бойцы
Шрифт:
Разъясняя, как проводить запись добровольцев, исполнительный комитет писал: «В списках указывайте имя, отчество и фамилию, род работы, родину, номер винтовки».
В списках первых красногвардейцев значился и Ван Шу-шан. Род работы — землекоп, родина — Китай, номер винтовки — 102678.
— Первый неравный бой с интервентами, — вспоминает Ван Шу-шан, — мы вели в районе Печенги, потом обороняли железнодорожный мост возле станции Кемь, пошли на Петрозаводск, а оттуда с отрядом в Петроград. В этот отряд входили три роты китайских бойцов. Кто был командиром отряда, Ван Шу-шан сказать не мог.
Некоторую ясность в этот вопрос
Надо думать, что Ван Шу-шан и Сын Ци-шан говорят об одном и том же отряде.
В Петрограде у Ван Шу-шана нашлись земляки. У некоторых из них на руках были алые повязки с надписью «Красная гвардия».
Такую же повязку носил и молодой китаец Сан Тан-фан, который так же, как и Ван Шу-шан, живет сейчас в Таганроге.
Но путь Сан Тан-фана в Россию был иным, чем у Ван Шу-шана. Сан Тан-фану не было и двенадцати лет, когда русский солдат Алексей Иванов привез его в Петроград из Ланьчжоу, где в 1905 году стоял русский полк.
Иванов попросил родителей Сана отдать мальчика ему на воспитание. Отец, недолго думая, согласился. Мать поплакала, погоревала и тоже согласилась.
То, что родители так легко расстались с сыном, неудивительно. В семье Сан Тан-фана было много ртов и мало пищи. Любая возможность избавиться от лишнего рта считалась удачей.
В доме Иванова мальчику жилось неплохо. Но когда началась мировая война — кончилась сытая жизнь для Сана. Иванов ушел на фронт и пропал без вести. Семья лишилась кормильца.
— Сначала я поступил на кондитерскую фабрику, — рассказывал нам Сан Тан-фан, — служил на «сладкой каторге» по 14–16 часов в сутки. После Февральской революции я перешел на завод, где работали мои земляки — Лю Юн-сан, Джау Чан-чи и другие. Когда на нашем заводе был объявлен набор в Красную гвардию, я вместе со своими друзьями записался в ее ряды.
В уставе Красной гвардии говорилось:
«Рабочая гвардия ставит своей задачей охранение жизни, безопасности и имущества всех граждан, без различия пола, возраста и национальности».
Без различия национальности!.. Эти слова особенно трогали меня. «Значит, отныне, — думал я, — не будет разницы между белым и желтолицым».
Вместе с красногвардейцами я нес службу охраны. Однажды, когда я стоял на посту у входа на завод, подошла немолодая женщина, с виду работница, и спросила: «Что ты здесь, делаешь?» — «Охраняю завод»… — «Зачем же ты его охраняешь? Разве он твой?» — «Мой, твой, всего народа», — ответил я. — «Вот это правильный разговор, — сказала женщина. — Желаю тебе хорошего дежурства, товарищ».
Она назвала меня товарищем, и мне это было очень приятно слышать.
Записавшихся в Красную гвардию было много, но не всем командование могло предоставить оружие. Нашему отряду повезло, нам досталось оружие из Петроградского арсенала. В общей сложности, как тогда писали газеты, из этого арсенала было взято более сорока тысяч винтовок, несколько десятков тысяч револьверов. Когда печальной памяти генерал Корнилов узнал, за счет чего ведется самовооружение боевых рабочих дружин, он приказал в
Арсенальское оружие пригодилось нам при охране города и во время боев с немцами под Нарвой, где вместе с русскими товарищами находились и китайские бойцы.
Ван Шу-шану и Сан Тан-фану, как и некоторым другим китайцам красногвардейцам, посчастливилось несколько раз видеть и слышать Ленина.
— Помню, — рассказывает Ван Шу-шан, — как на одном из заводских митингов Владимир Ильич Ленин просто и ясно объяснял рабочим: для того чтобы покончить с войной, нужны совместные дружные усилия трудящихся всех стран.
Все аплодировали Ленину, когда он сошел с трибуны, но, пожалуй, больше других, как тогда казалось Ван Шу-шану, аплодировали китайцы. Они к тому времени уже во многом разбирались. Агитаторы рассказывали им, что в 1900 году, когда империалистические страны, в том числе и царская Россия, потопили в крови Ихэтуаньское (Боксерское) восстание, не кто иной, как молодой Ленин, выступил против нападения царской России на Китай и через головы палачей обратился к рабочему классу России с призывом всеми силами восстать против тех, кто разжигает национальную рознь и отвлекает внимание рабочего класса от его истинных врагов.
Статья В. И. Ленина «Китайская война» [3] была напечатана в первом номере газеты «Искра» за 1900 год. Она осуждала царское правительство за его участие в подавлении народного восстания, разоблачала клевету колонизаторов о враждебности желтой расы к белой расе, о ненависти, которую якобы питали китайцы к европейской культуре и цивилизации.
На весь мир прозвучали слова Ленина: «Да, китайцы, действительно, ненавидят европейцев, но только каких европейцев они ненавидят, и за что? Не европейские народы ненавидят китайцы, — с ними у них не было столкновений, — а европейских капиталистов и покорные капиталистам европейские правительства. Могли ли китайцы не возненавидеть людей, которые приезжали в Китай только ради наживы, которые пользовались своей хваленой цивилизацией только для обмана, грабежа и насилия, которые вели с Китаем войны для того, чтобы получить право торговать одурманивающим народ опиумом (война Англии и Франции с Китаем в 1856 г.), которые лицемерно прикрывали политику грабежа распространением христианства? Эту политику грабежа давно уже ведут по отношению к Китаю буржуазные правительства Европы, а теперь к ней присоединилось и русское самодержавное правительство».
3
В. И. Ленин. Соч., т. IV, стр. 347–352.
Ленинская правда дошла и до русского народа и до трудящихся Китая.
— Я только видел и слышал Ленина, — говорил Ван Шу-шан, а Ли Фу-цину совсем повезло, он даже с Лениным разговаривал. Ли потом часто мне рассказывал об этом…
Нам Ли Фу-цин тоже рассказал о Ленине, когда приехал в Москву на празднование сорокалетия Октября. Встрече предшествовал звонок из высотной гостиницы «Украина», где остановились иностранные делегации.
— Товарищ Ли Фу-цин, — сообщили нам по телефону, — разыскивает вас по поручению Общества китайско-советской дружбы. Ему сказали, что вы им интересуетесь.