Трагедия 22 июня: блицкриг или измена?

Мартиросян Арсен Беникович

А нашему крутолобому, страдающему явно неизлечимой «органической ненавистью к штабной работе» все побоку! Даешь совпадения с «Планом поражения» Тухачевского! Почему он не задумался над всем этим — ведь информация била не в бровь, а в глаз! Но он не задумался — «органическая ненависть к штабной работе», видите ли. Да и на кой хрен он устроил эту переписку с Молотовым, к тому же еще и с просьбой доложить Сталину? Что, хотел любым способом «присоседить» их обоих к своей «дезе»?! Мол, я вам сообщал, а вы никакой реакции?!

Кстати сказать, 10 апреля 1941 г. целых 2 часа 20 минут Жуков проторчал в кабинете Сталина, то есть мог бы и не тянуть до 11 апреля, чтобы письменно просить Молотова доложить его докладную Сталину. Ведь за один день принципиальных изменений в цифре 47 нарушений не произошло бы. А учитывая, что к докладной прилагалась карта, значит как

минимум за день-два готовилась эта докладная. Но ведь дело-то в том, что он и 9 апреля проторчал в кабинете Сталина целых 1 час 35 минут, но тоже ничего об этом не сказал.

Вместо четко напрашивавшегося вывода о какой-то необычной особенности поведения гитлерюг в ведении воздушной разведки — кстати, частично ответ можно было сразу найти, так как на Белостокском направлении пролегала трасса воздушного сообщения Москва — Берлин, чем гитлерюги ловко пользовались, устанавливая на гражданских самолетах фотоаппаратуру (ну чего специально гонять военные самолеты, если то же самое можно сделать тихой сапой с помощью гражданской авиации?!), — Жуков предпочел втихаря навязать руководству СССР «свое», строго упертое по Тухачевскому ожидание главных ударов гитлерюг — на Прибалтийском и Украинском! Зачем? На кой черт ему нужно было это? Что за этим скрывается? Заблаговременная подготовка алиби на тот случай, когда громыхнет трагедия?!

О таких же очень тревожных моментах в уже де-факто существовавшей неадекватной реальной угрозе переакцентировке сил РККА по направлениям сообщал и Рихард Зорге

И вот еще что особенно поразительно в связи с этой докладной на имя Молотова — вплоть до оторопи поразительно. Через 11 лет после войны, то есть в 1956 г., когда вражина СССР и России — Хрущев — спровоцировал вакханалию оголтело злобного антисталинизма, Жуков, само собой разумеется, моментально присоединился к этой постыдной затее и, естественно, решил внести свою лепту в очернение Сталина, в сваливание всей вины за трагедию 22 июня 1941 г. на Иосифа Виссарионовича при одновременном обелении собственной персоны. Но проделал это, как всегда, с ярко выраженной «органической ненавистью к штабной рабате», или, проще говоря, с патологической ненавистью к необходимости сначала думать, а потом что-то ляпать да брякать.

Дело в том, что в указанных выше целях из всего массива к тому времени уже подтвержденных даже трофейными документами сообщений о кануне войны Жуков поразительным образом выбрал самое неуместное. Неуместное именно тем, что оно разоблачало всю его несусветную ложь. И знаете, что он выбрал?! Только не падайте со стула от смеха — это была та самая его докладная Молотову от 11 апреля 1941 г. за № 503727! Именно ее-то он и умудрился привести в секретном проекте текста своего выступления на Пленуме ЦК КПСС, который 19 мая 1956 г. он отправил Хрущеву на одобрение!

То есть и после войны он по-прежнему вполне серьезно, крайне уперто действовал в строгом соответствии с наущениями «Плана поражения» Тухачевского! Потому что у него хватило ума — при его-то «органической ненависти к штабной работе» это было вполне нормально — представить эту докладную как якобы документальное подтверждение того, что Сталин и Молотов знали о направлениях концентрации гитлеровских войск у наших границ.

Вот вам и однозначный, собственноручный ответ Жукова на многократно поставленный выше вопрос, а на кой же хрен ему понадобилось тогда, в апреле 1941 г., гнать такую «дезу» в правительство.

Да потому что ему уже тогда до крайности было необходимо, чтобы они, Сталин и Молотов, были как бы в курсе его якобы видения и ожидания направления главного в скором будущем удара гитлерюг на Юго-Западном направлении (а также Прибалтийском — см. схему его ожиданий), что в основе-то имело уже тогда же осуществлявшуюся им в дуэте с Тимошенко негласную и незаконную подмену официального плана отражения на их собственный «безграмотный сценарий вступления в войну». Более того, чтобы они не просто были в курсе, а именно же в результате ознакомления с такой информацией от Генштаба, которая четко подтверждалась независимыми от него источниками, то есть в данном случае сведениями пограничников (потому-то он и полез не в свои сани, вторгнувшись даже в компетенцию Берии). Хуже того. Ему явно нужно было поставить их в курс дела именно так, чтобы информация, которую он сообщит, не вызвала бы необходимости их ответной реакции (хотя он и написал в докладной «и принять возможные мероприятия», что явно для проформы). Потому как именно отсутствие их реакции оставляло поле для маневра по принципу

«молчание — знак согласия». А коли так, то и они также виноваты в том, что он, Жуков, к тому же на пару с Тимошенко, злоумышленно «прозевал» центральный, самый главный удар гитлерюг, наносившийся силами ГА «Центр»!

Однако патологически неизлечимая «органическая ненависть к штабной работе», царившая в натуре Жукова, а попросту говоря, органическая ненависть к необходимости сначала думать, а уж потом рот открывать или излагать на бумаге, через 15 лет сыграла с ним свирепо злую шутку, вдрызг разоблачив все его неправедные потуги.

Вы только вдумайтесь, о каком же документе он вспомнил через 15 лет после 11 апреля 1941 г. Через полтора десятка лет, которые сверх всякой меры, особенно в военные лихолетье, были перенасыщены тысячами и тысячами различных больших и малых событий в его военной и личной жизни, в течение которых через его руки прошли тысячи и тысячи больших и малых, очень важных, просто важных и не очень важных документов, которые опять-таки были перенасыщены мириадами гигабайт различной информации, когда были пройдены тысячи тревог и забот, взлеты и падения, и даже опала и т. п., память маршала Жукова безошибочно извлекла из безбрежного океана поглощенной им за 15 лет информации именно эту докладную и именно ее же он ничтоже сумняшеся использовал в свое оправдание, но во имя очернения имени Сталина и сваливания на него же всей ответственности за трагедию 22 июня 1941 года.

Тут ведь вот в чем дело-то — на постоянно окружавших Жукова, когда он был при власти, подобострастных лизоблюдов такой выбор такого документа не спишешь. Они-то ради того, чтобы угодить ему, нашли бы что-нибудь поярче, повесомей. То есть эту докладную мог вспомнить только сам Жуков. И не вспомнить, а помнить — именно помнить, потому что он умышленно накатал ее еще в том далеком апреле 1941 г., ибо умышленно дезинформировал Советское правительство о направлении будущего главного удара вермахта. И он привел эту докладную в письме Хрущеву именно потому, что и тогда открыто стоял вопрос о том, каким образом Высшее военное командование СССР прозевало (прозевало ли?!) главный удар гитлерюг именно на Белорусском направлении! Остро стоял! Он и сейчас столь же остро стоит — все гадают, как это произошло, почему это произошло?!

И Жуков сделал свой выбор — «вспомнил» и привел в письме Хрущеву именно эту докладную. Из содержания которой четко вырисовывался краеугольный камень «Плана поражения» Тухачевского [550] .

И, наконец, вот еще о чем. Почему Жуков не только ожидал удара немцев строго по Тухачевскому, но и на основе этого в корне безосновательного ожидания реанимировал один из самых вредоносных постулатов, исповедовавшихся Тухачевским,— постулата о невесть откуда взявшемся особом приоритете встречного боя между двумя хорошо вооруженными армиями?! Вы улавливаете, в чем вся «фишка»-то»! Не сочтите за навязывание своего мнения, но речь вот о чем. Главный удар вермахта Жуков безосновательно ожидал на Украинском (Юго-Западном) направлении и именно на этом же направлении он сам планировал — дважды же! — якобы превентивные удары по вермахту (планы от 11 марта и особенно от 15 мая 1941 г.) и в конце-концов именно на этом направлении устроил инсценировку немедленного встречно-лобового контрблицкрига мощнейшей группировкой КОВО, в результате чего, спалив неимоверную уйму танков, тем не менее ни на йоту не помешал гитлерюгам всего-то за неделю вгрызться на территорию Украины на 200 — 300 км!

550

Кстати говоря, из той докладной вытекало, что начальник Генштаба вроде бы отдает себе отчет в том, что на Львовском направлении складывается весьма угрожающая ситуация. Но кто бы теперь объяснил, почему именно на направлении г. Сокаль, о котором и шла речь в докладной, гитлерюги 22 июня 1941 г. проломили нашу сторону всего за несколько часов? Этот пример проводился еще в III главе 1 раздела. Ведь проломили с мощью, которая даже в среднем превышала оборонительные возможности наших войск в 740 раз! Как же так?! Заранее все знал, даже правительству просигнализировал, а как дошло до дела, две стрелковые дивизии — 87-я и 124-я — против мощной группировки в лице 6-й армии и 1-й танковой группы ГА «Юг»! Две стрелковые дивизии против 321 565 до зубов вооруженных гитлерюг при 860 танках, 5197 пушках и минометах, при поддержке люфтваффе! Ну и чего стоят все предвидения Жукова»?!