Трагедия 22 июня: блицкриг или измена?
Шрифт:
Отметим, что «Соображения» перенасыщены цифрами, за обилием которых с трудом видна суть документа. Лишний раз это говорит о том, что в текстовых документах стратегического характера необходимо излагать только основополагающие идеи и принципы, а цифровые показатели, как правило, должны содержаться в соответствующих приложениях.
Вчитаемся в строки «Соображений»: «Учитывая, что Германия в настоящее время держит свою армию отмобилизованной, с развернутыми тылами, она имеет возможность предупредить нас в развертывании и нанести внезапный удар. Чтобы предотвратить это и разгромить немецкую армию, считаю, ни в коем случае не давать инициативы действий германскому командованию, упредить противника в развертывании
Вот этими несколькими предложениями и обосновывается в целом необходимость превентивной войны с Германией — упредить в развертывании. Никаких других политических и стратегических целей в документе — и это по меньшей мере не только удивительно, но и в определенной мере поразительно — не прослеживается. Только упредить в развертывании — и белее ничего. А ведь речь идет ни много, ни мало о том, чтобы ввязаться в крупномасштабную (по существу, мировую) войну [661] .
661
Уважаемый эксперт совершенно справедливо выделяет эти строки, ибо они не только суть свидетельства «органической ненависти к штабной работе» и безграмотности Жукова как в политике, так и в стратегии. Ко всему прочему, в них же и вся вредоносная глупость этого «гениального» плана, уходящая корнями в концепцию Тухачевского. Коим же местом надо была думать, чтобы додуматься до констатации факта того, что гитлерюги уже отмобилизовали свою армию и развернули свои тылы, но предлагать упреждение их развертывания превентивным ударом?! Под копирку, что ли, передирали концепцию Тухачевского — тот ведь предлагал тс же самое, причем именно в отношении уже отмобилизовавшегося и развернувшегося врага! Т. е. факты и логика — сами по себе, «органическая ненависть к штабной работе» — сама по себе. Вы только вдумайтесь, что за смысл заключен в выделенных уважаемым экспертом словах. Ведь перед нами четкая документальная констатация, что Генштабу было все известно, тем не менее весь послевоенный период Жуков твердил, что ему мало что было известно, а то и вовсе ничего, особенно о том, что творилось с войсками вермахта в Польше! Между тем на карте-схеме к этому «гениальному плану, как уже указывалось выше, четко было показано, что Жуков планировал за раз прихлопнуть аж целых 100 дивизий вермахта именно в Польше! Искренне завидую дипломатическим способностям Вячеслава Михайловича Молотова, простенько, но со вкусом обозвавшего исторические «экзерсисы» Жукова не иначе, как путаницей и попыткой снять с себя ответственность за столь трагическое начало войны. Нет, это не путаница и даже не попытка снять с себя ответственность за столь трагическое начало войны. Это просто чудовищная ложь в оправдание чего-то еще более чудовищного!
Между тем упредить вермахт в развертывании 15 мая 1941 г. было уже невозможно — германская армия завершала в эти период последние приготовления к своему блицкригу. Таким образом, данная посылка изначально неверна. Что касается формулирования политических целей войны, то это, конечно, прерогатива руководства государства, однако в столь важном документе их упоминание, ссылки на них должны быть, поскольку стратегические цели войны органически вытекают из политических.
Читаем «Соображения» дальше. «Первой стратегической целью действий войск Красной Армии поставить разгром главных сил немецкой армии, развертываемых южнее Демблин, и выход к 30-му дню операции на фронт Остроленка, р. Нарев, Лович, Лодзь, Кройцбург, Оппельн, Оломоуц. Последующей стратегической целью иметь: наступление из района Катовице в северном и северо-западном направлении, разгромить крупные силы Центра и Северного крыла германского фронта и овладеть территорией бывшей Польши и Восточной Пруссии».
Если нанести на карту Польши упомянутую в документе линию, то получится довольно странный рубеж, начертание которого вряд ли что-либо скажет о каких бы то ни было стратегических намерениях военно-политического руководства СССР. Причем что характерно, в качестве географических пунктов упоминаются названия населенных пунктов, которые надо еще потрудиться найти на карте. Например, Остроленка, Лович, Кройцбург (см. схему плана).
Последующая стратегическая цель — предполагаемое наступление из района
Читаем дальше: «…ближайшая задача — разгромить германскую армию восточнее р. Висла и на Краковском направлении, выйти на р. Нарев, Виса и овладеть районом Катовице, для чего;
а) главный удар силами Юго-Западного фронта нанести в направлении Краков, Катовице, отрезая Германию от ее южных союзников;
б) вспомогательный удар левым крылом Западного фронта нанести в направлении Седлец, Демблин с целью сковывания Варшавской группировки и содействия Юго-Западному фронту в разгроме Люблинской группировки противника;
в) вести активную оборону против Финляндии, Восточной Пруссии, Венгрии и быть готовыми к нанесению удара против Румынии при благоприятной обстановке».
Вот если нанести на карту главный удар сил Юго-Западного фронта, то даже дилетанту сразу станет ясно — ни от каких южных союзников Германию этот удар отсечь никак не мог даже при самом значительном оперативном воображении. А это означает, что никакой стратегической цели у этого удара нет. Удар планируется ради удара, в пространство(не говоря уж о том, что и войска ЗапОВО, и войска КОВО откровенно подставлялись под фланговые удары вермахта, соответственно ГА «Север» и ГА «Центр», а также ГА «Юг». — А. М.).
Если отобразить на карте удар в направлении Седлец — Демблин, то получается достаточно странная изогнутая линия, мало что поясняющая в замыслах советского командования. Непонятно, из каких соображений для планируемых ударов выбраны провинциальные населенные пункты Седлец и Демблин (последний особенно часто упоминается а «Соображениях»). Это что? Варшава, Кенигсберг, Бреслау?
В четвертом пункте «Соображений» ставятся более детальные задачи Юго-Западному фронту, в отличие от соседних несколько конкретизируются, и, кроме главного удара на Краковском и Сандомирско-Келецком направлениях, добавляется сложнейшая операция на окружение: «концентрическим ударом армий правого крыла фронта окружить и уничтожить основную группировку противника восточнее р. Висла в районе Люблин».
Несмотря на достаточно мощный состав Юго-Западного фронта (с точки зрения количества соединений), успех этой операции более чем сомнителен даже при хорошо подготовленных войсках. Только планируемая операция на окружение в районе Люблина потребовала бы концентрации всех усилий штаба и командующего ЮЗФ, задействования всех подвижных соединений фронта. Однако помимо этой, весьма сложной операции ему ставится задача нанести главный удар в направлении Катовице.
Одновременное осуществление двух ударов силами одного, даже мощного оперативно-стратегического объединения представляется нецелесообразным и ведущим только к распылению сил и средств. С достаточными на то основаниями можно предполагать, что ни одна из этих двух задач в действительности не была бы выполнена.
Наконец, с точки зрения военного искусства территория между линией Лодзь — Кройцбург — Оппельн — Оломоуц я государственной границей СССР не представляет собой так называемого единого оперативного пространства. Почти пополам она делится широкой водной преградой — Вислой. Даже в январе 1945 г. РККА не стала форсировать эту реку с прорывом обороны, а нанесла удары с двух плацдармов — Сандомирского и Магнушевского. Можно с достаточной долей уверенности предполагать, что в 1941 г. Висла стала бы непреодолимым рубежом для Красной Армии.
Таким образом, к шедеврам стратегии «Соображения» от 15 мая 1941 г. отнести никак нельзя. После их внимательного прочтения остается неясным ни стратегический замысел войны в целом, ни то место, где авторы плана видят ключ к победе над противником. Нет и никакой изюминки, свидетельствующей о яркой стратегической индивидуальности разработчиков. Нельзя и сказать, чтобы этот «план» опирался на какие-то всем понятные стратегические идеи и установки. При взгляде на карту иногда может возникнуть впечатление, что «Соображения» напоминают зеркальное отображение плана Альфреда Шлиффена, но копии в стратегии неуместны, и успешных повторений планов войск в истории еще не зафиксировано. Наконец, план Шлиффена базировался на предельно ясном осознании германских интересов в возможностей, чего никак нельзя сказать об отечественных «Соображениях».