Трагедия 22 июня: блицкриг или измена?
Шрифт:
Невозможно своими словами пересказать содержание главы «Первые дни войны» книги Радзинского. Он мобилизовал весь свой писательской талант, чтобы изобразить И. В. Сталина нечеловеком. Даже то, что И. В. Сталин не оставил в тылу сына Якова, и это Радзинский вменил ему в вину: «Что ему сын! Его страна гибла! Гибла великая мечта!». Так забрасывая И. В. Сталина грязью, драматург добрался до конца июня. И подчеркивает: «29 и 30 июня записей в Журнале нет». И объясняет: «В таинственные дни уединения бывший семинарист решил призвать на помощь отвергнутого им Бога». Радзинский не называет дат, но композиционно он так выстроил описание этих двух дней, что получается, будто И. В. Сталин именно с этих дней стал поддерживать православную церковь, хотя такое решение И. В. Сталин принял, скорее всего, в августе 1943 года(и это не так, потому что полное дезавуирование преступных указаний Ленина об уничтожении Русской православной церкви Сталин начал уже с 1933 г., а апогея сталинская отмена антицерковных запретов достигла уже в 1939 г., что легко подтверждается архивными данными. — А. М.). Во всяком случае с иерархами РПЦ он встретился еще в сентябре этого года. Это о
Но 29 июня И. В. Сталин еще работал над проектом Директивы Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) партийным и советским организациям прифронтовых областей. Этот документ — программа борьбы советского народа в Великой Отечественной войне. Сегодня даже самые наглые антисоветчики не осмеливаются отрицать авторство И. В. Сталина. Но ему надо было работать над еще более сложным, важным документом — своей речью, с которой он выступил ранним углом 3 июля. Над речью он работал и 30 июня.
Такова правда и ложь о десяти днях из жизни И. В. Сталина, последних июньских днях 1941 г. Не вся правда, потому что неизвестно и никогда уже не узнать, чем еще занимался он в те дни. И не вся ложь, потому что только для разоблачения хитроумных инсинуаций Радзинского потребовалось бы написать еще две-три газетные страницы.
Вероятно, часть читателей воспримет публикацию этих заметок с неодобрением, может быть, даже с возмущением: автор пытается обелить тирана, диктатора, палача. Этим читателей главным образом и адресована последняя часть заметок. Могу повторить: у меня была другая цель. Во-первых, я не считаю И. В. Сталина ни тираном, ни диктатором, ни кем-то еще, как его называют бывшие советские генералы и драматурги, едва ли не в одночасье оказавшиеся «принципиальными» противниками советского строя. Во-вторых, обелять — это лакировать, это противоречить правде, не признавать то, что признавали и Сталин, и Молотов, и Каганович, — свои ошибки. Мне это не нужно.
Но клеветникам этих ошибок мало. И они лгут, лгут, лгут… И убеждают нас в том, что рассказывают только правду, страстную правду, которую от нас десятилетиями скрывали. Народ, мол, чтобы освободиться от рабской психологии, чтобы стать свободным, должен ее знать. Но правду никогда не утверждают ложью. Никогда! Это же неоспоримо. Поразительно, но даже к Дню Победы, вроде бы воздавая дань памяти павшим на полях войны защитникам Отечества, в их Верховного главнокомандующего антисоветчики кидают комья грязи.
Зачем они так остервенело лгут? Причины, конечно, разные. Кто по злобе, кто по скудоумию, кто корысти ради. Однако не эти частные причины лежат в основе глобальной антисталинской кампании. Еще с 30-х годов прошлого века атисталинизм стал формироваться как мощный антисоветской идеологической фронт. И когда Хрущев открыл этот фронт внутри страны, тогда и было предопределено разрушение Советского Союза. Но созданное после падения царизма в России социалистическое государство оказалось столь прочным сооружением, что потребовалась смена поколений, уход из жизни тех, кто мог сравнивать жизнь до и после революции, потребовалось, чтобы позиции в политике, экономике, идеологии социалистической страны заняли потомки тех, против кого поднялись рабочий класс и крестьянство в 1917 году. Сегодня эти потомки создала государство, в котором, как они утверждают, народ впервые в российской истории стал свободен.
Вы свободны? Праздный вопрос.
Никогда не будет свободен народ, воспитываемый на лжи и подлости. И для того, чтобы он не рвался к свободе, его и кормят денно и нощно ложью.
Г. Горяченков»
Глава III . ГДЕ НАЧАЛО ТОГО КОНЦА, КОТОРЫМ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ НАЧАЛО» [239]
239
К. Прутков.
Война — это по большей части каталог грубых ошибок.
У. Черчилль
К глубокому сожалению, трагедия 22 июня 1941 г. действительно была неизбежна. Потому как была обреченно предрешена, а следовательно — неминуема!
Однако, и хочу подчеркнуть это особо, отнюдь не потому, что-де гитлерюги, видите ли, лучше работали да глубже думали, в чем Жуков до конца своей жизни пытался всех убедить, в т. ч. и особенно с помощью далеко не во всем хорошо разбиравшегося «властителя дум» того поколения — писателя К. Симонова [240] .
240
Явная неспособность постоянно изгибавшегося в унисон «зигзагам генеральной линии» К. Симонова детально разбираться в вопросах истории войны, «органически» сочетавшаяся в нем с обязательным по тем временам «физиологическим» антисталинизмом, причудливо переплетавшимся и с мотивами личной мести (дело в том, что любимец Сталина — Рокоссовский — во время войны имел бурный роман с женой Симонова, однако, несмотря на все жалобы на великого полководца, Сталин лично прикрыл эту бытовую передрягу), порой очень чувствительно затрагивала даже наиболее героические события Великой Отечественной войны. К сожалению, именно с его подачи в круговерти и без того не очень-то порядочных и честных исследований о войне «загуляла» оскорбительная для ветеранов войны да и вообще для подвига всего народа версия о том, что-де перед началом советского контрнаступления под Москвой немцы, мол, и так получили приказ на отступление. В книге «Маршал Жуков. Каким мы его помним» К. Симонов писал: «Сейчас в истории Великой Отечественной войны давно общеизвестен тот факт, что к началу нашего контрнаступления под Москвой немецкие войска уже получили приказ на отступление. В то время говорить об этом было не принято… Такое изложение подлинных событий казалось тогда менее героическим, и было принято говорить, что мы нанесли свой контрудар по немцам, еще продолжавшим рваться к Москве» («Маршал Жуков. Каким мы его помним». М., 1988. С 81 — 82.). Едва ли по умыслу, тем более злому, однако вольно или невольно получилось так, что «властитель дум» скатился до лжи. Потому как выдал в этом домысле действительно имевший место, но всего лишь приблизительно похожий частный случай за общую картину. Дело в том, что 4 декабря 1941 г. командующий 4-й армией вермахта генерал фон Клюге действительно вынужден был отдать приказ отойти на исходные позиции частям своей армии, участвовавшим в попытке прорыва на Наро-Фоминском направлении (4 дивизии 20-го армейского и 57-го механизированного корпусов вермахта). В районах к югу от Кубинки и западнее Апрелевки эти части были не только остановлены, но и отброшены назад с тяжелыми потерями. Вот потому-то фон Клюге и вынужден был отдать приказ отойти на исходные перед попыткой прорыва рубежи, что опять-таки даже в рамках его армии не означало приказа на общее отступление. Остальные же 47 дивизий группы армий (ГА) «Центр» вермахта по-прежнему продолжали рваться к Москве, хотя в ряде мест, не выдерживая частных контрударов советских войск, стали самовольно переходить к обороне, в т ч. и на заранее подготовленных рубежах против центра Западного фронта. Как показало в последующем тщательное изучение трофейных документов и других источников, общего приказа на отступление по ГА «Центр» до начала советского контрнаступления не существовало! Напротив, Гитлер отдал категорический приказ «Ни шагу назад!» (куда раньше, чем Сталин), адресованный ГА «Центр». Вот ведь что важно! Обладавший огромнейшим влиянием на умонастроения общества писатель просто обязан был исключительно тщательно все перепроверить, что, кстати говоря, при его-то связях в военных кругах вообще не представляло какого-либо труда. Одного телефонного звонка хватило бы. Невинное, на первый взгляд, якобы переосмысление яко бы в свете новых фактов наиболее важных событий войны в итоге превратилось в ложь о героизме и доблести наших солдат в битве под Москвой! Едва ли писатель имел в виду такой результат, но ведь получилось то, что получилась, — значение подвига солдат и офицеров в битве под Москвой оказалось незаслуженно принижено («Маршал Жуков. Каким мы его помним». М., 1988. С 81 — 82.). Коли так хотелось сказать о битве под Москвой что-то новое, то надо было не упиваться восхвалениями Жукова, а показать его истинную роль в той битве, особенно в сравнении с ролью Сталина, о чем речь еще впереди…
Если бы герры генералы на самом деле глубже думали, то не полезли бы со своим тевтонским мечом на Русь! Уж сколько веков известно, что «кто придет на Русь с мечом — от меча и погибнет!»
Да и о каком глубоком уме германских генералов можно говорить, если даже предупреждение «железного канцлера»— Бисмарка — о том, что «на Востоке врага нет!»даже для его правнука — графа фон Эйзинделя, офицера люфтваффе, — и то оказалось не впрок! Граф прозрел» лишь тогда, когда угодил в советский плен [241] .
241
НВО. 2003. № 27.
О каком уме германских генералов можно говорить, если даже столь почитаемое военными всего мира «светило», как Клаузевиц, и то оказалось не указ! Еще в первой трети ХIХ в. Клаузевиц предупреждал, что «Россия не такая страна, которую можно действительно завоевать, т. е. оккупировать; по крайней мере этого нельзя сделать… силами современных европейских государств…» [242]
Обладай герры генералы хоть капелькой подлинного стратегического ума, им хватило бы и одного арифметического действия, чтобы понять, насколько были правы Клаузевиц и Бисмарк!
242
Клаузевиц К О войне. Т. 3. М., 1932. С. 127.
Ведь бескрайние просторы России, как в «царской водке», «растворят» любую армию, сколь бы многомиллионной она ни была! Ибо любого незваного «гостя» Русь так «обнимет»в своих «тяжелых нежных лапах», что «хрустнет скелет кичливого врага»! [243]
Объективности ради обязан сказать, что червю сомнений однажды удалось, казалось бы, преодолеть столь мощное препятствие, как твердолобость тевтонского стратегического мышления. Незадолго до нападения на СССР на вдрызг окоричневевшие мозги герров генералов вроде как озарение снизошло, которое в их же изложении звучит так: «В результате штабных учений отдельных армейских групп выявились новые проблемы: проблема обширных пространств и проблема людских ресурсов. П о мере продвижения армий вглубь России первоначальный фронт в 1 300 миль(2410 км. — А. М.) должен был растянуться до 2500 миль (т. е. почти до 5000 км. — А. М.)…»
243
Выражения (соответственно) А. Блока и А. С. Пушкина.