Трагедия абвера. Немецкая военная разведка во Второй мировой войне. 1935–1945
Шрифт:
Шмидгубер улыбается. Ему снова удалось переправить нескольких евреев в Лиссабон по фальшивым паспортам.
Посетитель ушел, а консул еще долго сидит в холле и размышляет. Что же, собственно, произошло?
В 1940 году доктор Шмидгубер оказал абверу одну услугу. Тогда он привел в абвер доктора Мюллера и свел со своим знакомым в Ватикане. Позднее Шмидгубер попытался в меру своих сил и возможностей разрешить проблему евреев. В качестве португальского консула он мог снабжать отдельных евреев паспортами и благополучно переправлять их за границу. В контакте с некоторыми
Доктор Шмидгубер вместе со своими зарубежными друзьями придерживался мнения, что режим Гитлера незаконный и что ни в Германии, ни где-либо еще, и уж тем более на территории протектората, невозможно соблюдать какие-либо права человека и выполнять государственные функции. Мнение, которого после войны придерживались союзники и некоторые международные правозащитники. Законы и постановления национал-социалистического режима рассматривались как незаконные и несуществующие, поскольку Гитлер после прихода к власти вышел из правового поля и аннулировал конституцию.
Теперь имя консула называлось в связи с пресбургской валютной аферой. Полицейский атташе в Пресбурге установил, что Шмидгубер имел тесные связи с еврейскими кругами в Пресбурге и Праге. Арест некоего Давида переполнил чашу терпения. У него обнаружили четыреста долларов. Ваппенгейм (отдел таможенного розыска в Праге) сообщил об этом в Мюнхен и потребовал возбуждения следствия в отношении доктора Шмидгубера.
«Собственно, мне нечего беспокоиться, – размышлял Шмидгубер, – абвер, которому я оказал немало услуг, легко прикроет меня. Разве они не производят собственные трансакции? Валюта, которая переводится через них за границу, явно далеко не всегда предназначается для выполнения задач абвера. Целый ряд филиалов переправлял валюту, которая никогда не декларировалась. Далеко не всегда ими финансируются эмиграция или противники режима; сплошь и рядом они заботятся о собственном кармане и устраивают свое будущее после поражения в войне».
(После войны доктора Шмидгубера допрашивала Комиссия США по поводу того, насколько он информирован, что Канарис, Догнаньи и другие руководящие лица абвера открывали счета и делали вклады на свой страх и риск для личных нужд в Швейцарии, Соединенных Штатах и других странах. При этом также всплывали имена Гизевиуса и Хюбнера.)
Вечером того же дня Шмидгубер получил еще одно предупреждение. И все же он решил вернуться в Германию, чтобы привести в порядок свои личные дела и затем, примерно через три месяца, навсегда покинуть немецкую землю.
Когда при возвращении доктор Шмидгубер увидел людей в форме таможенной и пограничной охраны, он ощутил какое-то неуютное чувство. Как бы кто не подошел, не положил руку на плечо и не сказал: «Вы арестованы! Следуйте за мной!»
Но ничего подобного не
Из своей квартиры, на улице Ам-Костор, 1, Шмидгубер позвонил доктору Йозефу Мюллеру. Адвокат, типичный баварец, тотчас приехал.
– Вы знаете об истории с валютой? – спросил Шмидгубер.
Мюллер утвердительно кивнул.
– Отдел таможенного розыска начал против меня следствие. А по каналам в абвере я узнал, что прикрывать меня не собираются. При этом подобные валютные операции в абвере – обычное дело.
– Тогда вам следует покинуть Германию как можно быстрее! – восклицает Мюллер. – Забирайте жену! Куда вы собираетесь?
– Думаю улететь в Лиссабон.
– Я бы вам не советовал.
– Почему?
– Поезжайте-ка сначала в Рим. Выждите там. Понаблюдайте оттуда за развитием событий в Германии. Из Рима легче всего следить и анализировать.
– Возможно, вы правы.
– На вашем месте я немедля выехал бы в Рим. Я разыщу вас в Италии.
– Где же? – размышляет Шмидгубер. – В Риме у меня много дел. В португальской дипломатической миссии я должен сделать паспорта. Вы же знаете, каково это в наши дни. Затем мне необходимо оформить визы и еще авиабилеты. Все это не так просто. Для этого мне потребуется минимум восемь дней. А через неделю ко мне может присоединиться и жена.
Доктор Мюллер согласен:
– Хорошо, тогда, может быть, встретимся в Южном Тироле?
– Лучше всего в Меране, «Парк-отель».
Мюллер кивает:
– Договорились. Надеюсь, я смогу привезти вам добрые вести.
Доктор Шмидгубер качает головой:
– В принципе я не понимаю, почему абвер не желает заступиться за меня…
– Давайте немного подождем, – решает доктор Мюллер. – В любом случае как можно быстрее уезжайте за границу. Доброго пути и до встречи в Меране.
Ощутив под ногами почву Рима, доктор Шмидгубер с облегчением вздохнул. Пока что все шло хорошо: он выбрался из Германии. Первым делом консул посетил португальского посланника. Само собой разумеется, были выданы паспорта. По его желанию их выслали по меранскому адресу.
Повсюду, куда он ни приходил, двери перед доктором Шмидгубером широко распахивались. Вскоре португальский посланник смог сообщить, что от итальянской государственной полиции он получил твердое заверение в том, что доктор Шмидгубер может спокойно оставаться в Италии, его не выдадут немцам.
– Мы оформим вам визу в Испанию и Соединенные Штаты, – заключил посланник.
Тем временем и супруга Шмидгубера беспрепятственно покинула Германию; она поехала в Меран, где они с мужем снимали квартиру в «Парк-отеле». Доктор Мюллер заставил себя ждать. Ему уже давно следовало бы дать о себе знать.
Сентябрь подходил к концу. И в первых числах октября ничего не происходило. Наконец 7 октября доктор Мюллер позвонил. Он вызывал Шмидгубера в Больцано. Почему он не приехал в Меран?
Доктор Шмидгубер ехал в Больцано с тяжелым чувством. Что-то было не так. Сдержанное приветствие Мюллера укрепило его подозрения. Доктор Мюллер держался скованно.
– Я должен передать вам служебный приказ, а именно: от подполковника Фихта из отдела абвера в Мюнхене. В 24 часа вам надлежит вернуться в Мюнхен.