Трагедия адмирала Колчака. Книга 2

Мельгунов Сергей Петрович

²⁹  Едва ли могло помочь делу прикомандирование к карательным отрядам «особых уполномоченных», пользующихся доверием общества, лучше всего юристов, для наблюдения за закономерностью их действий. Эту много раз уже испытанную меру «особых комиссаров» предлагала к.-д. фракция в Красноярской Гор. Думе 5 декабря [«П. Дн.». С. 77].

³⁰ «Прав. Вестн.» [№ 90] отмечает, напр., указание Верховного правителя при приеме еврейской делегации, что меры, принятые на фронте в смысле выселения евреев, — единичное явление.

³¹  Председатель Совета министров, министр вн. дел, финансов, иностр. дел и управляющий делами. На заседания приглашались и отдельные лица по усмотрению Верховного правителя.

³² Будберг прочил Хорвата в министры иностранных дел.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Общественность

1.

Настроения и группировки

Приходилось уже неоднократно отмечать, как резко иностранные наблюдатели характеризуют омскую и сибирскую общественность. Они, конечно, улавливали лишь то, что резко выделялось на общем обывательском повседневном фоне и что само по себе не может характеризовать внутреннее содержание политической общественности. Журналист Павлу, перефразируя рассказ Светония о прибытии Британика в Рим, готов был воскликнуть: «Если бы нашелся такой человек, который пожелал купить Омск, он мог бы легко это сделать»... Что же? — можно было бы повторить слова одного иностранца, сказанные в оправдание деятельности своих компатриотов в Сибири: «Война рождает не одних героев»... Гражданская война почти синоним моральной распущенности... Это один из тех заколдованных кругов, выход из которого найти в жизни почти невозможно. Никакие обличения не могут изменить дела. Статьи в «Св. Крае» о вакханалии взяточничества на жел. дороге (например, 18 января) едва ли уменьшили количество взяток; не уменьшили их ни угрозы суровых наказаний, которые проповедовала «Сиб. Речь» [10 авг.], ни меры пропаганды.

«Гнили» в эти годы обнаружилось много во всем мире. Немало ее было и в Сибири... Но поверхностные наблюдатели с некоторой излишней поспешностью заносили на бумагу слухи или непроверенные данные. Так, никаких данных о значительных хищениях в правительственных органах пока мы не имеем. И те два дела, которые фигурируют в мемуарах иностранных и русских, в виде характерных иллюстраций, основаны больше на недоразумениях. Как раз министр продовольствия Зефиров и начальник военсообщ. ген. Касаткин должны быть реабилитированы. Личная честность и того и другого вне подозрений¹. Я должен был упомянуть эти два имени уже потому, что оба дела поставлены в пассив Колчаку — Верховный правитель как бы сознательно покрывал темные деяния своего окружения.

При грубых мазках теневые стороны жизни всегда будут запечатлеваться особенно сильно. С полным основанием «обзор печати» осведомительного бюро ген.-квартирмейстера 1 августа говорил: «Если судить о настроениях общества только по газетным сведениям, вывод получается малоудовлетворительный... печать вскрывает картины нравственного убожества² и чуть не прямого предательства. Отношение к национальной борьбе может быть охарактеризовано словами: нажить, бежать, если угрожает опасность, или вообще где-нибудь укрыться». «Обыватели, — сообщает контрразведка главного штаба в апреле, — как и раньше, в массе проникнуты противо-большевицким духом, сочувственно относятся к существующей власти, однако нередко до тех пор, пока дело не касается их личного материального участия в вопросах борьбы с большевизмом» [Партиз. движение. С. 159]. Подлинной жертвенности нет. И как в других местах, больше руководятся соображением: «Враг далек, и не стоит особенно заботиться» — это отмечает контрразведывательный отдел даже 6 декабря [«П. Дн.». С. 69]. «Нет порыва и подвига, — записывает пессимист Будберг уже 1 января 1919 г., — честные идейные борцы за белую идею... капля среди моря общей грязи...» «Наша Заря» [Ібавг.] находит возгласы «Все для войны» своеобразной вампукой... С момента неудачи общественное равнодушие только растет. Те же наблюдатели из контрразведки по Новониколаевскому району отмечают 30 ноября: «Какой-либо попытки к самозащите со стороны («имущего класса») положительно не видно... О пожертвованиях не слышно и тем более не слышно о добровольцах из имущих» [«П. Дн.». С. 65]. «Власть наша, — подводит как бы итоги «Св. Край» [19 ноября, № 380], — не была популярна в населении и оказалась не на высоте своего положения. Совсем никчемной оказалась общественность»³.

Таким и должен был быть обывательский мир. А квалифицированная интеллигенция, та, которая создает общественное мнение и политически руководит? И тут власть должна была чувствовать свое полное одиночество. К печальным выводам приходил Сазонов: организованной общественности нет [«Св. Кр.», 9 окт.]. Государственной власти не на кого серьезно опереться при том общественном разброде, который наблюдается кругом.

Правым общественным кругам Колчак казался слишком левым. Характерно, что Ключников уже в парижском докладе (январь) отмечал, что правые к.-д. хотят перемены власти. И хотя Устрялов по поводу майской конференции партии нар. св. и писал в «Сиб. Речи» [№ 112], что партия окончательно вышла из состава оппозиции и полуоппозиции и сделалась по преимуществу партией правительственной⁴, в действительности этого не было, ибо своей проповедью диктатуры⁵ она шла вразрез с общей политикой самого Колчака: он твердо шел по пути, намеченному 18 ноября⁶.

К позиции Колчака теоретически ближе всех примыкал так называемый «блок». Но конгломерату общественных групп становилось все труднее удерживать равновесие. Его позицию били справа и слева. По уставу блока, всякая входящая в него организация сохраняла самостоятельность, и обязательными признавались только те решения, которые приняты были единогласно [«Пр. Вест.», № 49]. Достичь такого соглашения скоро стало невозможно. Политическую сущность блока легко определить двумя документами. Конференция семи нар.-соц. комитетов в Омске 13—15 ноября признала, что Российское правительство, возглавляемое адм. Колчаком, стоит на уровне требований исторического момента [«Пр. Вестн.», № 48]. Отсюда вытекал вывод — создание широкого общественного объединения для поддержки этого Правительства. Старые члены эсеровской партии Сазонов и Панкратов обращаются 23 января с открытым письмом к партийным единомышленникам и призывают оставить «сектантскую идеологию», которая выбрасывает партию «за борт» в ответственный момент жизни страны: «Надо бросить мыслить по трафарету и искать новых путей, не боясь обвинений в контрреволюции и прочих громких фраз». «За дело, друзья, родина ждет», — с пафосом заканчивалось обращение [«Заря», № 15]⁷. Посещение представителями блока Верховного правителя (2 января) вызвало большое негодование в некоторых левых кругах. Напр., меньшевик Ходоров негодовал на то, что вывеска кооперативного всесибирского съезда и комитетов социалистических партий может ввести в заблуждение некоторых представителей иностранных держав [«Дал. Окраина»]⁸.

На первых порах блок смог как будто бы выявить широкое объединение общественной мысли. Омское соглашение распространилось и на Иркутск [«Пр. Вест.», № 48]. Конечно, подобное объединение могло бы существенно поддержать авторитет власти, если бы в нем действительно твердо сцепились демократические и социалистические элементы с теми группами, которые называются буржуазными. Здоровое национальное чувство руководило кооперативным совещанием в Омске (декабрь), когда оно признавало нужным осуществление в данный момент блока кооперации и торгово-промышленного класса [«Н. Сиб.», № 26]. Но слишком «умная» политика стремилась разбить это сцепление и выбросить из него правокадетские элементы, с которыми демократии ни при каких условиях не может быть по дороге. Так непримиримо вопрос об «едином фронте» ставило левое крыло к.-д. партии, правда весьма немногочисленное. Непримиримость отбрасывала более правых направо и дискредитировала в глазах левых демократичность блока, куда эти более правые пока еще входили⁹. За Сазоновым и Панкратовым не пошли, к сожалению, многие из тех, которые прежде входили в «Союз Возрождения», тем самым разрушали центральную союзную группировку, которую пытался создать блок. «Левый» к.-д. Кроль, н. с. Чембулов, с.-р. Розенблюм в Екатеринбурге организуют как бы в противовес блоку «всероссийский демократический союз» [«Наш Урал», № 98]. Блоковый орган «Заря» приветствовал образование «союза», но в действительности демократический союз не был поддержкой Правительства: союз признавал власть Колчака как факт, с которым нельзя не считаться, и только [Кроль. С. 193]. Это была пресловутая политика: постольку, поскольку. Блок, критикуя Правительство, всемерно его поддерживал, как это видно из резолюции 14—17 июля, доведенной до сведения Верховного правителя через особую делегацию:

«В настоящий ответственный момент омский блок политических и общественных объединений, побуждаемый сознанием гражданского долга, постановил довести до сведения Российского правительства следующее: так как одной из главных причин, обуславливающих наблюдаемое ныне тяжелое положение на фронте и в тылу, является недостаточно твердое и планомерное проведение в жизнь начал права и порядка, высказанных в программных речах Верховного правителя и в декларациях Правительства, причем это уклонение от возвещенных принципов доходило нередко до полного их отрицания, блок полагает, что уклонения эти не должны иметь впредь места, а раз намеченные принципы — проводиться неукоснительно.

Вместе с тем только тесное сотрудничество Правительства и государственно мыслящего общества, идущих друг другу навстречу, может разрешить настоящий кризис...» [«Кр. Арх.». XXXI, с. 62].

Наличность еще «демократического союза» страшно ослабляла принципиальную позицию левой социалистической части блока. Не имея возможности что-нибудь сделать, демократический союз подрывал почву у демократов, входивших в блок, и вносил лишь новые осложнения и трения в общественную среду. Такая межумочная позиция, делавшая союз в Сибири того времени мертворожденным¹⁰, представляется просто каким-то политиканством. Кроль рассказывает, что он пытался привлечь к союзу прибывших с Юга членов партии Волкова и Червен-Водали. Выработанная союзом платформа была для них приемлема, но «в одном пункте мы серьезно столкнулись: на вопросе об отношении к адм. Колчаку... Волков и Червен считали необходимым, чтобы союз выдвинул положение о власти Колчака как о власти, которую союз считает необходимым поддерживать. На это мы не шли и на этом мы разошлись» [с. 193]¹¹.