Трагедия капитана Лигова
Шрифт:
— Приспустите флаг, Фрол Севастьяныч, — сказал Клементьев, зная, что это будет приятно старому моряку.
Ходов ничего не ответил. Он молча спустился по трапу, подошел к мачте и взялся за лини. Флаг, бившийся по ветру, стал медленно сползать с флагштока и еще сильнее заполоскал полотнищем. Все, кто находился на мостике, следили за ним. Но вот флаг остановился. Клементьев громко, твердо сказал:
— Моряки-китобои! Мы проходим место, где в морской пучине похоронен капитан Удача, первый русский китобой Олег Николаевич Лигов, дело которого
Клементьев, а за ним все сняли головные уборы. Ветер перебирал редкие седые волосы на опущенной голове Ходова, густые черные пряди Мэйла. Гарпунер стоял у пушки и не сводил глаз с капитана, ждал его сигнала.
Капитан поднял руку, и Мэйл выстрелил из гарпунной пушки. В ту же секунду гул выстрела слился с грохотом взрыва и скрежетом рвущейся стали. Яркое пламя ослепило капитана и тут же померкло.
Разорванный надвое китобоец моментально затонул. Среди обломков и каких-то вещей, плавающих на волнах, показались две-три головы моряков, но и они скоро скрылись под водой. Стремительно бегущие с севера волны разметали следы катастрофы. Море стало пустынным…
Над волнами пронесся ураганный ветер, и на секунду стало необычайно тихо. Но постепенно где-то вдали стал нарастать гул. Приближался шторм.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
— Ха-ха-ха! Значит, виноват шторм?
— Вот свидетельство капитана Вальтера Юнга!
— Ха-ха-ха! — Дайльтон закатывался от смеха, сверкая золотыми зубами.
Он рывком поднялся из мягкого кресла, подошел к камину, поворошил щипцами пламенеющие поленья. Президент был о шелковом халате. В его домашнем кабинете стояла приятная полутьма.
Бросив щипцы, Дайльтон вновь залился смехом, подошел к Джилларду, хлопнул его по плечу:
— Как, Уильям, можем мы еще делать дела?
— О! — самодовольно произнес советник.
Он стоял у стола в вечернем костюме. Этот вечер Джиллард хотел провести куда более интересно, но письмо капитана Вальтера Юнга, опубликованное в вечерней газете, привело его к президенту. Никогда не мешает приобрести лишний раз благосклонность хозяина.
— Скажите, Уильям, только правду, сколько стоило вам это правдивое авторитетное заявление капитана… как его…
Он заглянул в газету, но не мог разобрать мелкий шрифт и поискал на столе очки. Джиллард подсказал:
— Капитан Юнг!
— Да, капитана Юнга. — Дайльтон перестал улыбаться, деловито спросил: — Кто он?
— Хозяин небольшого судна. Ходит по фрахту японцев.
— Так. — Дайльтон задумался. Лицо его стало строгим. Тоном человека, принявшего решение, сказал Джилларду: — Этого лжесвидетеля и подлеца возьмем к себе. С такими людьми можно работать.
— Возможно, он не захочет, — начал советник, но его перебил Дайльтон:
— Сколько вы ему заплатили за показание «очевидца»?
— Сто долларов!
— Оно может ему обойтись в десять тысяч, — угрожающе произнес Дайльтон. — Так ему и скажите. А Юнг нам потребуется. Он работает с японцами. Будет нашим осведомителем. Японцы нам еще доставят хлопот… Значит, так, — оборвал себя Дайльтон. — Подведем некоторый баланс. У русских нет больше китобоев. Едва ли кто из них отважится последовать примеру Лигова или Клементьева. Урок дан неплохой.
— Дорого нам обошелся, — сказал Джиллард.
— Пустяки, — махнул рукой Дайльтон. — Моря русских должны быть нашими. Но теперь времена другие, и русские должны бить китов для нас!
— Как? — удивился Джиллард. — У них же нет ни флота, ни китобоев.
— Будут, — нараспев произнес Дайльтон и захохотал. — Есть среди русских близкие нам люди. Вот они вам и помогут. Пуэйль уже встретился с одним. Это его третья удача в Европе. Граф Кайзерлинг. Слышали? Нет. Нельзя сказать, чтобы он был совсем русским. Больше немец. Но это не важно. Лишь бы русский паспорт.
— Я, кажется, начинаю понимать, — оживился Джиллард, вспомнив тост президента в честь Пуэйля. — Этот граф создаст китобойную флотилию и будет вести охоту так, как нам потребуется.
— Вы способный ученик, Уильям, — похвалил Дайльтон. — А не выпить ли нам по этому случаю старого вина?
Джиллард слегка нагнул голову. Президент позвонил. Бесшумно вошел слуга. Отдав ему распоряжение, Дайльтон продолжал:
— Мы больше не будем действовать так, как все эти годы. Мы можем оказаться на дне рядом с Уэсли или со Стардсоном на виселице… — Он замолк, следя за входившим слугой. Когда тот поставил поднос с бутылкой вина и двумя бокалами и вышел, президент налил вина, поднял бокалы: — Выпьем за то, чтобы удача в новом предприятии не покидала нас. За русскую китобойную флотилию графа Кайзерлинга!
Они выпили и рассмеялись. Джиллард сказал:
— Если бы мне год назад сказали, что вы будете произносить тост за процветание русских китобоев, я бы скорее согласился пустить себе пулю в лоб, чем поверить.
— Ваша пуля от вас не уйдет, — с усмешкой проговорил Дайльтон. — Если вы когда-нибудь мне измените.
Джиллард вздрогнул. Что это, своеобразная шутка или президент о чем-то догадывается? Нет, не может быть. — Ну, чего надулись? — засмеялся Дайльтон, наливая вино. — Я пошутил. Вам верю, как себе. Так вот, Уильям, надо приниматься за дело.
— Готов, — склонил голову Джиллард. — Где сейчас граф Кайзерлинг?
— У вас память дипломата, — одобрительно заметил Дайльтон. — С одного раза легко запомнили эту длинную и трудную фамилию. Граф в России. У него есть связи в высшем свете, и, возможно, ему удастся получить от правительства субсидию на организацию промысла. Я думаю, что удастся. Остальное дадим мы. Вы готовьтесь отправиться в Норвегию. Отберете там для графа, ну, скажем, десяток лучших китобойных судов со всем снаряжением.