Трагедия ленинской гвардии, или правда о вождях октября
Шрифт:
Никакого восстания в городе не наблюдалось, но для «быстрого и решительного подавления левоэсеровской авантюры» был сформирован Военно-революционный комитет, наделенный Президиумом Союза коммун Северной области чрезвычайными полномочиями.
Непосредственное подавление «мятежа» Моисей Соломонович Урицкий начал с того, что отобрал у мятежных эсеров утраченный им еще в апреле пост комиссара внутренних дел, а затем, упрочив свое положение, приказал зачем-то штурмовать Пажеский корпус на Садовой улице, где размещался Петроградский комитет
Штурм был недолгим. Как только начали стрелять по зданию, эсеры выбросили белый флаг. Чекисты еще немного попалили, а потом позволили эсерам сдаться в плен.
Александр Блок так описал этот день в своей записной книжке.
«Известие об убийстве Мирбаха… Женщина, умершая от холеры. Солнце и ветер. Весь день пальба в Петербурге… Обстрел Пажеского корпуса. Вечерняя «Красная газета». Я одичал и не чувствую политики окончательно».
То, чего не понимал и не чувствовал Александр Блок, понимали большевики, понимал и Моисей Соломонович Урицкий.
Под пальбу из винтовок и пушек он стремительно восстановил свое влияние в городе, и на следующий день, 9 июля, отрапортовал в Москву о подавлении мятежа…
А 10 июля, когда в Москве V съезд Советов принял Конституцию РСФСР, законодательно закрепившую Советскую власть как форму диктатуры пролетариата {267} , в Петроград привезли агента Филиппова, арестовать которого Урицкому удалось благодаря отставке Ф. Э. Дзержинского.
И, кто знает, может быть, и не стал бы Моисей Соломонович томить по тюрьмам еврея-черносотенца, а, разузнав, что тому удалось вынюхать насчет убийства Моисея Марковича Володарского, отпустил бы трудиться на сексотовском фронте в соответствии с новой Конституцией у нового начальника ВЧК, но тут опять не повезло Алексею Фроловичу Филиппову…
11 июля в Петроградскую ЧК поступил донос комиссара Михайлова, озаглавленный грозно и актуально — «Дело о контрреволюционном заговоре в Михайловском училище и академии»…
А, может быть, все-таки больше не повезло не сексоту Филиппову, запертому в «Кресты», а товарищу Урицкому, служебные дела которого вроде бы так удачно устраивались в те дни?
Скорее всего — ему…
Ведь именно с 11 июля и начинается отсчет последних пятидесяти дней его жизни.
Но сам Моисей Соломонович, об этом, конечно, не знал…
Ознакомившись с доносом, он тут же, в 10 часов утра, подписал ордер № 1183, уполномочивающий товарища Борисенка в течение двух суток произвести по собственному усмотрению аресты в Михайловском артиллерийском училище {268} .
Иосиф Фомич Борисенок не стал терять времени — весь день 11 июля в училище шли обыски…
У преподавателя-инструктора, штабс-капитана Николая Михайловича Веревкина, изъяли три шашки и наган.
У курсанта Георгия Сергеевича Арнаутовского — наган.
У курсанта Павла Михайловича Анаевского изъяли браунинг.
У инструктора Георгия Владимировича Дитятьева изъяли переписку, две бутылки вина, пишущую машинку и шашку.
У курсанта Ивана Михайловича Кудрявцева была изъята переписка {269} .
Больше ничего не было найдено, но и то, что удалось изъять, вполне подтверждало расчеты Моисея Соломоновича Урицкого — в училище могготовиться заговор.
Из допросов курсантов выяснилось, что вербовал их в контрреволюционную организацию некто Владимир Борисович Сельбрицкий, проживавший на Каменноостровском проспекте, в доме номер 54, в квартире 55.
Когда Сельбрицкого задержали, оказалось, что под этим именем скрывается Владимир Борисович Перельцвейг.
Вот уж воистину не везло Моисею Соломоновичу летом 1918 года.
Как-то так получилось, что в сенгилейском тумане, окутавшем город, он постепенно превращался в самого главного погромщика Петрограда.
Организовав убийство своего друга и соратника Моисея Марковича Володарского, он вынужден был объявить черносотенцем и арестовать тайного агента ВЧК, выкреста Алексея Фроловича Филиппова.
А теперь, обрадовавшись возможности не встречаться с Филипповым и не узнать, кто он такой, Моисей Соломонович раскрыл-таки почти настоящий контрреволюционный заговор, но во главе его опять оказался еврей — Владимир Борисович Перельцвейг…
Что за судьба, что за испытания для Моисея Соломоновича Урицкого, все детство постигавшего основы Талмуда?!
Сам Владимир Борисович Перельцвейг в Михайловском училище не учился. Он закончил Казанское военное училище и служил в 93-м пехотном запасном полку. Кроме того, он вел весьма странную, не то провокаторскую, не то осведомительскую деятельность.
«В отношении с курсантами и рабочими, — показал Владимир Борисович на допросе, — я был очень откровенен, говоря часто о возможности бегства властей из Петрограда, причем защищать его пришлось бы нам. Приблизительный процент добровольцев в будущую армию можно было бы распространить на весь город или уезд. Я часто говорил также о возможности рабочего движения, которое может быть использовано немецко-монархической партией. Я предупреждал рабочих об организации и старался соорганизовать и учесть количество сознательных рабочих, могущих сопротивляться этому движению».
Нетрудно догадаться, что работа эта осуществлялась Владимиром Борисовичем в рамках программы Всемирной Сионистской организации, ставившей своей главнейшей задачей «охрану еврейства перед лицом грядущих потрясений». О принадлежности Перельцвейга именно к организации сионистского направления можно судить по названиям клубов, которые он посещал и где получал инструкции.
С бывшим прапорщиком Василием Константиновичем Мостыгиным Владимир Борисович Перельцвейг встретился в конце июня 1918 года.