Трагедия России. Цареубийство 1 марта 1881 г.
Шрифт:
В 1868–1869 годах Ткачев — вместе с Сергеем Нечаевым, деятельность которого нам еще предстоит разбирать, — оказывается во главе очередных студенческих волнений в столице.
Поскольку Нечаев всегда был практиком, а Ткачев — теоретиком, то нетрудно понять, кто явился идеологом начавшейся тогда «нечаевщины», «подвиги» которой вдохновили Ф.М. Достоевского на сочинение «Бесов».
Ткачеву затем предстояло обогатить все радикальное революционное движение одной чрезвычайно ценной идеей. Идея эта состояла в том, что социалистическую революцию в России следует осуществлять как можно скорее — ранее серьезного развития капитализма в России, а позже это может оказаться совершенно безнадежным!
Строго говоря, первым автором этой идеи следует считать Николая Ишутина, который в тандеме
Ядро кружка, возглавленного двоюродными братьями Ишутиным и Каракозовым, составили участники все тех же студенческих волнений 1861–1862 годов. Одним из первых практических шагов «ишутинцев» стала в конце 1864 года организация бегства из Московской пересыльной тюрьмы героя прошедшего Польского восстания и грядущей Парижской коммуны Ярослава Домбровского. Им же принадлежит, как известно, и «честь» первой в России в наступившую эпоху практической попытки цареубийства 4 апреля 1866 года.
Репрессии, развернувшиеся вслед за тем, подгребли под собой все прочие задумки этого революционного кружка и теоретические разработки его лидера. Каракозова повесили, а Ишутин подвергся изощренной пытке — ожиданию казни с петлей, уже накинутой на шею. Ему объявили о помиловании, но он так и не оправился от перенесенных потрясений. Несмотря на очевидные признаки помешательства, долгие годы его переводили из одной каторжной тюрьмы в другую, пока он не умер в 1879 году в Забайкалье.
В итоге идеи Ишутина, получившие первоначальное распространение лишь в узком кругу его соучастников, сохранились затем в кратчайшем изложении исключительно в материалах следствия по делу о покушении на цареубийство, и только после 1917 года стали достоянием историков.
Это была яркая проповедь против конституции и прочих свобод: «народу будет в сто раз хуже, чем теперь, ибо выдумают какую-либо конституцию на первый раз и вставят жизнь русскую в рамку западной жизни; эта конституция найдет сочувствие как в среднем, так и в высшем сословии, ибо она гарантирует личную свободу, даст дух и жизнь промышленности и коммерции, но не гарантирует от развития пауперизма и пролетариата, скорее способствует» [414] — буржуазные порядки, согласно Ишутину, угрожали гибелью жесткой схеме внедрения социализма в России.
414
«Красный архив», т. 17, 1926, с. 127.
Интересно, что эту схему Ишутин вовсе не противопоставлял классическому русскому абсолютизму, хотя и признавал сиюминутную необходимость революции; допускал он в будущем государстве и ограниченную роль народных депутатов. Несколько запутанное изложение основных идей, обусловленное спецификой следственных показаний, дает, однако, достаточно целостную картину идеального общественного устройства России с государем во главе: «Мы не желаем никакой другой формы правления потому, что другая форма даст права только высшим сословиям. /…/ Цель /…/ — посредством революции устроить общество на социальных началах /…/: земля есть принадлежность государства, всякий член государства имеет полное право на известную часть земли. /…/ Государь есть полный выразитель общественных нужд и потребностей страны. Частные лица не имеют права заводить ни фабрики, ни другие какие-либо заведения. Это право есть достояние государства. Все лица, не занимающиеся земледелием, получают содержание от государства. Право издавать законы принадлежит государству, впрочем, с рассмотрением депутатов, и ни в каком случае эти законы не должны противоречить основным принципам государства». [415]
415
Там же, с. 97, 118.
Остается неясным, каким путем предполагал Ишутин установить власть своего Государя взамен реально царствовавшему, на которого организовывалось покушение. Однако понятно, что грядущие Председатель Совета народных комиссаров или Генеральный секретарь ЦК не имели в дальнейшем серьезных оснований возражать против содержания нарисованных Ишутиным перспектив!..
В те же годы и Герцен стал понимать, что же является основным препятствием столь милым его сердцу социалистическим порядкам: «Буржуазная оспа теперь на череду в России» [416] — писал он в 1865 году.
416
С.Д. Гурвич-Лещинер. Об идейной эволюции А.И.Герцена в 60-е годы. // Сб.: Революционная ситуация в России в 1859–1861 гг. М., 1965, с. 174.
Ткачев, оказавшийся после разгрома «нечаевщины» в эмиграции, сосредоточил свои усилия на требовании немедленного осуществления насильственного социалистического переворота. Начиная с 1874 года, он проповедывал эту идею в издававшемся им в Женеве журнале «Набат». Впервые она четко изложена в его открытом письме к упоминавшемуся эмигранту П.Л. Лаврову, который твердил в своем журнале «Вперед!», что революции и социализму и так принадлежит будущее — по мере того, как последовательная революционная агитация будет постепенно развивать революционные настроения народа.
Мнение Ткачева было совершенно иным: «Сегодня наше государство — фикция, предание, не имеющее в народной жизни никаких корней. Оно всем ненавистно, оно во всех, даже в собственных слугах, вызывает чувство тупого озлобления и рабского страха, смешанного с лакейским презрением. Его боятся потому, что у него материальная сила, но раз оно потеряет эту силу, ни одна рука не поднимется на его защиту [417] . Но завтра за него встанут все сегодняшние враги, завтра оно будет выражать собою их интересы, интересы кулачества и мироедства, интересы личной собственности, интересы торговли и промышленности, интересы нарождающегося буржуазного мира. Сегодня оно абсолютно нелепо и нелепо абсолютно. Завтра оно станет конституционно умеренным, расчетливо благоразумным… Сегодня наши враги разъединены. Против нас одно правительство со своими чиновниками и солдатами. Но эти чиновники и солдаты — не более как бездушные автоматы, бессмысленные, слепые и часто бессознательные орудия в руках небольшой кучки автократов. Уничтожьте их и вместо дисциплинированной армии живых врагов вы очутитесь лицом к лицу с нестройной толпой обезглавленных трупов. Следовательно, сегодня единственным сильным и опасным врагом является для нас только эта ничтожная кучка автократов… Это сегодня. Но что будет завтра? Не надейтесь слишком на глупость наших врагов. Пользуйтесь минутой. Такие минуты не часты в истории. Пропустить их — значит добровольно отсрочить возможность социальной революции надолго, быть может, навсегда.
417
Какой точный прогноз ситуации, реализовавшейся в феврале 1917!
Вот почему мы не можем ждать. Вот почему мы утверждаем, что революция в России настоятельно необходима и необходима именно в настоящее время; мы не допускаем никаких отсрочек, никакого промедления. Теперь или очень нескоро, быть может никогда! Теперь обстоятельства за нас, через 10, 20 лет они будут против нас. Понимаете ли вы это? Понимаете ли вы истинную причину нашей торопливости, нашего нетерпения?» [418]
418
П.Н. Ткачев. Сочинения в двух томах. М., 1975, т. II, с. 22–23.
Спор этот нужно расценивать как завершившийся вничью.
С одной стороны, оказался прав Лавров: торопливось Ткачева была неоправданной — задержка не только более чем на двадцать, но даже и на целых сорок лет не спасла Россию от социалистической революции, причем все эти годы продолжалась революционная пропаганда, на которую так уповал Лавров.
С другой стороны, стратегически оказался прав Ткачев, только он очень переоценил темпы развития капитализма: и через полвека капитализм в России был не настолько силен и развит, чтобы полностью исключить социалистическую революцию, как это произошло в развитых странах Запада, где уже с середины XIX века коммунизм оставался только призраком в воображении таких людей, как К. Маркс и Ф. Энгельс и их стронников — вплоть до сегодняшних.