Трагедия Зет
Шрифт:
— Пейшнс, будьте хорошей девочкой и проследите, чтобы мисс Кайзер немного отдохнула. Вы не возражаете, падре? — Он закрыл глаза и улыбнулся. — Теперь нам остается только ждать.
Мы ждали восемь часов.
В девять — за два часа до назначенного времени казни — большой черный лимузин, сопровождаемый четырьмя полицейскими на мотоциклах, остановился у дома отца Мьюра. Губернатор, мрачный, усталый и обеспокоенный, вышел из салона и быстро поднялся по ступенькам. Мы ожидали его на террасе, освещенной двумя тусклыми лампами.
Отец Мьюр, строго предупрежденный мистером Лей-ном не выдавать своим поведением того, что произойдет, ушел несколько
Фанни Кайзер — умывшаяся, отдохнувшая и закусившая — молча сидела на террасе; одинокая старуха с затравленным выражением покрасневших глаз. Мы наблюдали историческую встречу со смешанными чувствами. Губернатор был резок и напряжен, как жеребец, Фанни Кайзер выглядела испуганной и подавленной, мистер Лейн сохранял спокойствие.
Мы слышали обрывки разговора. Женщина повторила свою историю. Губернатор подробно расспросил ее о предсмертных словах доктора Фосетта, но она твердо придерживалась первоначального заявления. Мистер Бруно вытер лоб и сел.
— Ну, мистер Лейн, вы снова это проделали. Современный Мерлин [61] творит чудеса… Давайте отправимся в Алгонкин и положим конец этому кошмарному делу.
— Нет, Бруно! — возразил старый джентльмен. — Нам требуется эффект неожиданности, чтобы сломить дух убийцы. Ведь решающих доказательств его вины у меня нет.
61
Мерлин — волшебник в легендах о короле Артуре и рыцарях Круглого стола.
— Но вы знаете, кто совершил эти два убийства? — спросил губернатор.
— Да.
Извинившись, старый джентльмен отвел мистера Бруно в угол террасы и начал что-то тихо ему говорить. Губернатор молча кивал. Вернувшись к нам, оба выглядели мрачными.
— Мисс Кайзер, — резко заговорил губернатор, — пожалуйста, оставайтесь здесь под охраной моего полицейского эскорта. Инспектор, мисс Тамм, полагаю, вы хотите участвовать. Мистер Лейн и я выработали план действий. Это слегка рискованно, но необходимо. А теперь подождем.
И мы снова ждали.
В половине одиннадцатого мы вчетвером потихоньку вышли из дома отца Мьюра, где на попечении четверых крепких молодых людей в униформе осталась Фанни Кайзер.
Мы молча шагали к главным воротам тюрьмы Алгонкин. Было темно, и тюремные огни на фоне черного неба походили на многочисленные глаза чудовища.
Я никогда не забуду следующие полчаса. Мне было непонятно, что задумали губернатор и мистер Лейн, и меня бросало в дрожь при мысли, что что-то пойдет не так. Но с того момента, как мы прошли сквозь арку во двор, все стало двигаться как по маслу. Присутствие губернатора успокоило дежурных надзирателей. Его власть никем не оспаривалась, и нас пропустили немедленно. Мы видели свет в окнах камер смертников и ощущали зловещие приготовления за серыми стенами.
Губернатор приказал впустившим нас надзирателям оставаться с нами и запретил им сообщать о нашем прибытии остальному персоналу тюрьмы. Они повиновались, не задавая вопросов, хотя я видела их любопытные взгляды… Мы остановились в темном углу двора.
Минутная стрелка моих часов ползла еле-еле. Отец не переставая что-то бормотал себе под нос.
По напряженному выражению лица Друри Лейна я понимала, что важной частью его плана было ждать буквально до последнего момента перед началом казни. Конечно, опасность для Доу была минимизирована присутствием губернатора, но меня это не очень утешало, и я испытывала все большее стремление с криками протеста помчаться к мрачному зданию…
Без одной минуты одиннадцать губернатор напрягся и что-то сказал надзирателям. После этого мы все поспешили через двор.
Ровно в одиннадцать мы ворвались в блок приговоренных, а в одну минуту двенадцатого мрачный, как сама судьба, губернатор Бруно отодвинул в сторону двух надзирателей и распахнул дверь комнаты смерти.
Мне навсегда запомнился ужас, отразившийся на лицах находившихся там людей при нашем появлении. Казалось, мы были вандалами, осквернившими святилище храма весталок, [62] или филистимлянами, [63] топчущими напрестольную ткань в иерусалимском храме. Впрочем, мои воспоминания достаточно эпизодичны. Каждый момент — выражение лица, кивок или жест — словно существовал сам по себе.
62
Весталки — в Древнем Риме жрицы богини домашнего очага Весты, дававшие обет безбрачия.
63
Филистимляне — народ, населявший с XII в. до н. э. юго-восточное побережье Средиземного моря и враждовавший с иудеями.
От возбуждения я забыла, что эта сцена, в которую мы внесли небывалый драматический элемент, вероятно, не имела прецедентов в истории казней.
Я видела все и всех. Аарон Доу с закрытыми глазами сидел на электрическом стуле: один надзиратель связывал ему ноги, другой — торс, третий — руки, а четвертый натягивал повязку на глаза. Все четверо застыли разинув рот. Начальник тюрьмы Магнус, стоя с часами в руке в нескольких футах от стула, не двинулся с места. Отец Мьюр, едва не падая в обморок от волнения, прислонился к одному из трех других надзирателей. Присутствовали также трое судебных чиновников, двенадцать свидетелей — среди которых я с ужасом увидела Илайхью Клея, но сразу вспомнила, что говорил Джереми, — два тюремных врача и палач, теребивший левой рукой какой-то аппарат в своей нише…
— Начальник тюрьмы, остановите казнь! — резко приказал губернатор.
Аарон Доу открыл глаза, в которых застыло удивление. Словно по сигналу, актеры живой картины ожили. Четыре надзирателя вокруг электрического стула выглядели ошеломленными и вопрошающе обернулись к начальнику тюрьмы. Магнус недоуменно заморгал, тупо уставясь на циферблат своих часов. Отец Мьюр издал невнятный возглас, и его бледные щеки порозовели. Остальные смотрели друг на друга. В комнате началось бормотание, которое сразу же прекратилось, когда Магнус шагнул вперед и сказал:
— Но…
— Господин начальник, Аарон Доу невиновен, — быстро прервал его Друри Лейн. — У нас имеются новые свидетельские показания, полностью оправдывающие его от обвинения в убийстве, за которое он приговорен к смерти. Губернатор…
Происшедшее потом также было беспрецедентным. Обычно после отсрочки казни губернатором на пороге комнаты смерти приговоренного сразу уводят в его камеру, а свидетелей и других присутствующих отпускают с извинениями, и все на этом заканчивается. Но сейчас был особый случай. Все спланировали до мелочей. Я не сомневалась, что замысел требовал откровений на месте несостоявшейся казни. Но чего надеялись добиться этой мелодраматичной процедурой губернатор и мистер Лейн?