Трагедия
Шрифт:
Мама неделями умоляла меня в наших телефонных звонках открыться. Она думала, что для меня будет полезно поговорить об этом с ней или с Пайпер, а потом отпустить. Она хотела, чтобы я нашёл прощение и двигался вперед.
Как бы вы простили того, кто украл часть вас? Как бы вы простили того, кого любили и кому полностью доверяли, но тот не колебался, когда пришло время нанести вам удар в спину?
Прощение? Никогда. Мама не знала, о чем просит. Три года боль и ярость, которые я чувствовал, были такими же сильными, как никогда. Мне только удалось похоронить их глубоко. Если я отпущу их, я не знаю, что произойдет. В последний раз, когда я думал о нем, я поднес бензопилу к стулу.
Я мог убить себя или Пайпер той ночью.
— Куда ты идешь? — прошептала Пайпер. — Куда ты идешь, когда так теряешься в своей голове?
Куда я иду?
В прошлое. К местам и людям, которые преследовали меня.
Я оторвал взгляд от дороги, когда Пайпер смахнула слезу со щеки. Печаль на её лице делала все еще хуже. Я делал ей больно. Я обещал заботиться о ней, а вместо этого причинял ей боль. Я поступил неправильно по отношению к ней и мальчикам.
Когда ты сломлен, ломать других было не так уж сложно.
Может быть, будет лучше, если я буду держаться подальше еще несколько месяцев. Мой желудок сжался при мысли о том, чтобы оставить их. Но какой у меня был выбор?
Несколько дней разлуки пошли бы нам обоим на пользу. Все произошло так быстро; наша жизнь так сильно изменилась за последние несколько месяцев. Каждый из нас мог бы использовать время, чтобы обработать все это.
Пайпер смахнула еще одну слезу. Я не ответил на её вопрос.
Нечего было отвечать.
Я сосредоточился на дороге, благополучно везя нас домой, пока Пайпер вытирала случайные слезы. Когда мы подъехали к гаражу, она выскочила из двери до того, как я заглушил двигатель. Она захлопнула её за собой, затем сделала то же самое с дверью, ведущей внутрь.
— Сукин сын.
Я всё испортил. Буквально прошлой ночью я сказал ей, что она самый важный человек в моей жизни. Она попросила у меня ярлык, и я дал ей его. Но кого я обманывал? Я ничего не знал о том, чтобы быть частью пары.
Я заглушил двигатель и пошел внутрь. Я ожидал найти Пайпер в гостиной или на кухне, но когда я проходил мимо гостевой спальни, мое внимание привлек шорох и шорох одежды. Добравшись до двери, я обнаружил, что Пайпер бегает туда-сюда между шкафом и кроватью.
Она вытаскивала мою одежду из шкафа и складывала в спортивную сумку.
— Что ты делаешь?
— Думаю, это то, что тебе нужно. — Она схватила стопку джинсов, которую сложила для меня две ночи назад, когда мы были у кухонного островка, складывая белье. Она бросила их на кровать, уничтожая стопку.
Уничтожая нас.
— Что нужно?
— Убежать.
— Что? Нет. — Я вошел в комнату, остановив её прежде, чем она успела вернуться к шкафу, чтобы взять еще. — Я не хочу убегать.
— Но, может быть, тебе следует. — Она посмотрела на меня остекленевшими глазами. — Я имею в виду, у тебя только что случилась паническая атака, Кейн.
— Нет. Я только… мне просто нужна была секунда. — Паническая атака звучала очень серьезно. — Это был просто шок. — Не так ли?
— Нет. И это моя вина. Я так старалась, желая, чтобы ты открылся мне в моей временной шкале. Но мой график не имеет значения. Ты имеешь значение. Так что, возможно, тебе нужно уйти. Найти место и со всем справиться. Когда ты будешь готов поговорить, я буду здесь. Если ты решишь, что не хочешь говорить, я все равно буду здесь.
Эта женщина. Она так быстро поняла меня.
За исключением того, что она была совершенно неправа. Я ошибся. Мне не нужно было пространство, чтобы смириться со своим прошлым. Что мне было нужно, так это она.
Я хотел, чтобы у неё были все мои кусочки, даже уродливые и бесформенные.
— Я боюсь.
— Я знаю, — прошептала она. — Я тоже боюсь. Я просыпаюсь каждое утро, задаваясь вопросом, не сон ли это. Я беспокоюсь, что могу потерять их в любой момент. Это все, чего я когда-либо хотела, и это пугает меня, потому что все это может исчезнуть в мгновение ока.
— Ты не знаешь, каково это. — Пайпер могла быть напугана, но её воображение не могло представить масштабы страха, с которым я жил. Боль потери ребенка была немыслима.
— Нет, — мягко сказала она. — Я не знаю, через какую боль ты прошел. Я молю Бога, чтобы со мной ничего такого никогда не случилось. И мне так жаль, что ты прошел через это. Но я знаю, каково это — потерять того, кого любишь.
Потерять?
— Кого?
Её глаза смотрели на меня.
— Тебя. Я теряю тебя.
Я сел на край кровати, потянув её за руку, чтобы она села рядом со мной.
— Ты меня не потеряешь.
— Нет?
— Никогда. И мне очень жаль. Насчет прошлой ночи, я не должен был быть таким грубым. И…
— Стоп. Пожалуйста, прекрати, — умоляла Пайпер. — Это не твоя вина. И не моя. Я не хочу чувствовать себя виноватой за прошлую ночь и тебе тоже не позволю. Ты слышал доктора. Все нормально.
— Это все еще пугает меня. Я не знаю, как справиться с некоторыми из этих чувств. Но я хотел бы попробовать, если ты меня выслушаешь.
Она кивнула.
Я взял её за руку и встал с кровати. Для этого разговора я хотел быть в большой комнате. Мне нужно было больше места, потому что ярость неизбежно вернется, и мне нужно было место, чтобы дать ей передохнуть.
Пайпер молча последовала за мной в гостиную и села на диван. Но вместо того, чтобы сесть рядом с ней, я подошел к стулу напротив журнального столика. Как бы её прикосновение ни успокаивало меня, взгляд в её глаза делал гораздо больше.
— Помнишь, я говорил тебе, что Шеннон попала в аварию за рулем в нетрезвом виде?