Шрифт:
1
Тихий переулок. Пожарная команда, а рядом школа. Новое пятиэтажное здание: гладкое снаружи, гладкое изнутри.
Около школы на скамейке сидит дед Валерий. Он сторож. И хотя сейчас конец мая, дед Валерий сидит в валенках. Валенки особые — на «молнии». Дед Валерий сам вшил в валенки «молнии»: удобно и модно.
Вокруг стоят детские коляски: матери ушли в магазины и оставили деду караулить детей.
Так случается ежедневно. Дед Валерий к этому привык.
Если кто из детей начинает плакать, мешать школьникам
Иногда на скамейку подсаживаются пожарники. Дед Валерий любит с ними обсудить всякие пожарные новости. Где надо было снять человека с крыши или спасти, вытащить из реки или ещё что-нибудь такое сделать.
Пожарные разговаривают с дедом, смеются, когда он трясёт спичками перед колясками: «Нельзя, дед, приучать детей к спичкам!..»
Дед Валерий теперь не курит, а спички носит в кармане по привычке. И всем в школе известно, что у деда Валерия их всегда можно найти. В особенности спички часто бывают нужны буфетчице тёте Асе, чтобы разжечь газовую плиту.
Ещё спички бывают нужны директору школы Алексею Петровичу. Он курит. И преподавателю по труду Виктору Борисовичу. Потому что и он курит. Хотя, как утверждает дед Валерий, папиросы могут убить даже лошадь.
Занятия в школе на сегодня закончились. Сквозь раскрытые окна видны пустые классы. Только на третьем этаже сидят за партами ребята. У них пионерский сбор.
Это пятый класс «Ю».
Слышен голос пионервожатой Гали. Галя недовольна ребятами, стыдит их, ругает. Неудивительно: пятый «Ю» известен своими драками и скандалами.
Дед Валерий расстегнул «молнии» на валенках: припекает солнце. Тишина в школе, в колясках, в пожарном депо. Разомлели даже воробьи, пьют воду из большой лужи. Она осталась от недавней тренировки пожарных: пожарные выезжали из ворот, разматывали рукава и пускали воду.
…Вдруг школа наполнилась грохотом! Что-то затрещало, зазвенело, разбилось, посыпалось. И опять затрещало, и опять зазвенело, посыпалось. Раздался клич:
— Не знают страха тигры!
Дед Валерий поднял голову. Взглянул на окна. Пятый «Ю», конечно… Кто же ещё! Теперь там происходил не сбор, а происходила очередная битва. Могучая, сокрушительная.
В переулке дрожат заборы, гнутся деревья. Старенькие дома ухватились за свои трубы. На водопроводных и водосточных колодцах, которые посредине мостовой, подскочили железные крышки. Воробьи перестали пить из лужи и улетели подальше от школы.
Когда школа кричит и сражается — это явление серьёзное. Лошадь может быть убита.
По коридору третьего этажа бежит маленькая пожилая учительница, Клавдия Васильевна. Лицо у неё напряжённое.
Клавдия Васильевна подбегает к дверям, из-за которых доносится этот невообразимый грохот. Дёргает за ручку. Двери не поддаются.
Клавдия Васильевна дёргает ещё и ещё… Двери широко распахиваются.
Великое и, к сожалению Клавдии Васильевны, повторимое зрелище: парты сдвинуты и одна из них опрокинута; Батурин Вадим и Джавад фехтуют на визирных линейках; Ковылкин вертит за шнурки кеды, как метательный снаряд; Вова Зюликов поднял портфель и сейчас опустит его на голову соседа; Искра и Лёля тоже вертят кеды за шнурки (кеды принёс весь класс, потому что занимался физкультурой); Маруся размахивает учебником и кричит что-то дикое, коса её, подвязанная на затылке петелькой, развязалась; Таня хлопает крышкой пенала кого-то по спине и тоже кричит что-то дикое.
Лампы под потолком раскачиваются. Классная доска вспотела от напряжения, чтобы удержаться на стене. О вазонах с цветами, которые перед этим стояли на полочке, и говорить нечего: они давно на полу. Хрустят, разламываются на мелкие черепки. Топот, вой, победные выкрики.
В центре событий — братья Шустиковы. Кто же ещё!
Стася и Слава — близнецы. Они сражаются всех яростнее. И, как всегда, друг против друга.
— Прекратить! — крикнула Клавдия Васильевна. Голос её не выдержал, хрустнул и разломался, как цветочный вазон.
Клавдия Васильевна глубоко вздохнула, провела пальцами вдоль висков. Это чтобы немного успокоиться, прийти в себя.
Зрелище повторимое, но Клавдия Васильевна переносит его с большим трудом, потому что она классный руководитель пятого «Ю».
Близнецы нехотя разошлись.
И ребята разошлись тоже нехотя. У Джавада на лбу полоса от линейки. У Батурина Вадима распухла переносица. Вова Зюликов держится за колено. У Ковылкина вместо пуговиц на куртке — длинные чёрные нитки. Искра трёт пальцами виски, копирует Клавдию Васильевну. Глаза хитрые, блестящие. Она обожает скандальные истории.
На полу валяются портфели, учебники, тетради, пеналы. Валяются «Сообщения». Это лист фанеры с такой надписью.
На «Сообщениях» каким-то невероятным усилием ещё удержались списки дежурных по классу, маршруты будущих летних экскурсий и расписание по сельхозпрактике в городском парке.
Клавдия Васильевна захлопывает дверь и бежит дальше по коридору. Затем вниз по лестнице, на первый этаж, где физкультурный зал.
— Я больше не могу! Вы поглядите, что они устроили!
Зал кажется пустым. Никого не видно. Но откуда-то сверху отвечает мужской голос:
— Что случилось, Клавдия Васильевна?
— Они невозможны, эти близнецы! Эти Шустиковы! Они извели родных. Они и нас изведут. Меня, во всяком случае!
Клавдия Васильевна проводит пальцами вдоль висков, потом глубоко вздыхает. Гребешок, которым у неё подобраны сзади волосы, перекосился и вот-вот упадёт на пол. Да и сама Клавдия Васильевна от изнеможения перекосилась и вот-вот упадёт на пол.
В зале висят гимнастические канаты, стоят козлы, перекладина, брусья. Всё новенькое и в полном порядке.