Трамвай для влюбленных
Шрифт:
– Я знаю, что тебе нужно сделать, чтобы твой Алишер на тебя внимание обратил.
– И что же? – недоверчиво отозвалась Настя.
– В моем классе, когда еще мы в Красногорске жили, была девчонка, – рассказывал Миша. – Сначала мы очень хорошо дружили, все было клево, но потом она стала ко мне липнуть. Не давала прохода, звонила постоянно, преследовала и все такое. Куда бы я ни пошел, где бы я ни был – везде была она. Ксюша. В общем, так она меня достала, что я не выдержал и послал ее очень далеко. Оттуда не возвращаются. В шутку, правда, но все равно обидно, наверное. С этого момента ее как подменили. Она резко стала меня игнорить. Перестала здороваться, попадаться на глаза, звонить, общаться. Как будто я просто не существую для нее. И не только это. Она сама как-то изменилась. И дело не в том, что стала по-другому одеваться или волосы отстригла… Тут другое. А потом пошел слух, что у нее парень появился. Еще чуть позже, где-то через неделю, что она заняла первое место на городской олимпиаде по математике. Еще через месяц, что написала какую-то книгу. Короче, столько всего интересного она скрывала… И знаешь, как-то я даже пожалел, что нахамил ей тогда. Захотелось увидеться, потрепаться, как раньше, хотелось вернуть то, что было. Я заскучал по ней, а потом мы переехали в Москву. Тебе нужно сделать так же. Просто перестань ждать его под окнами. Думаешь, он не знает об этом? Знает, поверь. Если сам не видел, то ему точно об этом говорили. Стань недоступной. Во всех смыслах.
– Слушай, а ведь это здорово, – улыбнулась Настя. – И так просто.
– Чем хуже относишься к парню, тем больше он тянется к тебе. Главное, не перестараться.
Нина тем временем долго рассматривала мою ладонь, приближала, потом удаляла. Смотрела под разными углами и даже надевала отцовские очки. Хмурилась.
– Ну что там?
– У тебя тут крест. Вот, смотри. – Ткнула пальцем в ладонь. – Присмотрись внимательно. Видишь?
– Не-а, – пожала плечами. – А это плохо?
– Это знак однолюба.
– Не слушай ее, – сказал мне Миша прямо в ухо.
Ваня
В пятницу нас сняли с третьего урока, чтобы мы еще раз отрепетировали свою песню в актовом зале и хорошо выступили на следующей неделе. Я, Элька, Марина и Дашка сидели в актовом зале и ждали парней.
Пришла эсэмэска от Тани. Мы не виделись больше недели. С того дня, как она танцевала на барной стойке в «Крейзи Дейзи», а потом ее тошнило. Подруги привели ее в чувство, а я отвез домой. Таня живет в Медведкове, почти на конечной трамвая 17. От ее дома до Останкина – сорок две минуты, я специально засекал.
Ей удобно ездить ко мне домой. Мне удобно ездить к ней. Это плюс.
Я не люблю ее. Даже не могу сказать, что она мне нравится. Это минус.
Таня
Если тебе все равно на меня, то так и скажи. Неужели трудно?
Это действительно трудно – трудно сказать девушке, что она тебе не нравится, забрать надежду и отпустить ее.
Проще – мучить ее неизвестностью, не отвечать на сообщения, откладывать встречи и забывать звонить, если обещал. Это проще. Намного проще, а они влюбляются еще сильнее – побочный эффект равнодушия.
И я ответил ей.
Да, думаю, встречаться мы не сможем.
Нажал «Отправить» и спрятал телефон. Парни уже были готовы, репетиция концерта продолжалась.
Королев, как всегда, шутил. Когда мы начали петь, выяснилось, что он совершенно не помнит слов песен. Дашка держала перед ним листок со словами, чтобы он их читал и не путался, но это не сильно ему помогало. И тогда Даша не вытерпела, подошла к нему и засунула в рот шоколадную конфету.
– С цианистым калием, что ли? – шутил он, хитро глядя на Дашу.
– Учи! – Даша показала пальцем на листок со словами и подошла к Эльке.
Она сидела за синтезатором и лениво жала на клавиши, думая о том, что произошло со всеми ними за эти четыре месяца одиннадцатого класса.
– Забей, – сказала Элька. – Всегда все обходилось, и сегодня обойдется.
– Одна надежда на тебя, – вздохнула она. – Все три песни твои. Парней поставим сзади, будут рот открывать. Ванька тебе поможет. У него идеальный слух. И голос неплохой.
– Да, я знаю, – отвечала Эля. – Он музыкалку закончил в прошлом году.
– Фортепиано?
– Виолончель, – сказала Эля. По голосу я понял, что она улыбалась.
– Прикольно. Значит, мы справимся.
Королев и Даникс обсуждали футбольный матч за сценой и допивали кофе, а мы репетировали еще полтора часа.
– Молодец, – спокойно хвалила меня Эля. – Лучше Синатры.
– А ты лучше Рианны, – улыбался я в ответ.
– Вань, ты прости меня.
– За что?
– Ты сам знаешь, я знаю.
– Мы оба виноваты, – ответил я. – Ты тоже прости.
– Так что, мир?
– Мир, – кивнул я.
Так мы помирились. Наверное, Эля права, и нам действительно лучше дружить, чем быть вместе и ненавидеть друг друга.
Дальше мы репетировали все вместе. Сначала Королев перевирал мелодию и путал слова.
– Врешь, врешь, Королев! – ругалась Дашка, готовая наброситься на него с кулаками и отпинать как следует. – Элька, Ваня, спойте правильно, плиз…
Мы спели первый куплет «Let it snow», второй куплет Королев начал петь сам и спел отлично.
– Молодчина. – Элька взяла в руки его лицо, наклонилась и, смеясь, поцеловала в щеку. Вова просиял от радости.
– Еще, пожалуйста, в другую… – требовал он.
– Ну, ладно… – согласилась она и еще раз поцеловала его.
– А теперь я тебя… – И сам поцеловал ее в щеку.
– Ребята, вы прелесть… – смеялась сзади Дашка.
– Да просто он спел правильно. – Эля стирала блеск с щек Королева.
– Так, Элька, ты где? – Маришка в романтичном бежевом платье на тонких бретельках волновалась больше всех. – Нам через пять минут на сцену выходить!
– А микрофон для нее приготовили? – спросил Королев.
– Да, уже стоит… – кивнула Маришка и подбежала к Эльке. – Все готово. Ты готова?
– Я боюсь… – Элька чувствовала, как начинают дрожать коленки. – Я не смогу…
– Там твоя мама… – шепотом сказала мне Даша, проходя за сцену и поправляя платье на Эле. – Она волнуется.