Трамвай идет в депо
Шрифт:
Как раз когда я завела мотор, из низких грязно-белых облаков хлопьями повалил липкий снег.
– Черт!
Медленно отъехав от обочины, я влилась в сонный автомобильный поток. Широкий проспект был забит транспортом – большей частью из-за того, что первую полосу почти наполовину «съел» сгруженный снег, который никто не вывозил.
Включив негромко радио, я углубилась в размышления.
Если в самом деле имело место похищение, то кому и зачем это могло понадобиться? Конкурентам? В таком случае, почему его именно похитили, а не убили? А может, дело
Года два назад я расследовала дело с исчезновением семейной пары. Тогда тоже речь поначалу шла о проблемах с бизнесом. Но в итоге оказалось, что в дом вломились грабители и в ходе завязавшейся борьбы просто убили хозяев, а тела вывезли в лесополосу.
У меня неприятно засосало под ложечкой. Не хотелось бы такого печального продолжения для Одинцовых. Тем более что на носу праздник, как неоднократно уже напомнил диктор по радио, и мне совсем не улыбалось трагической историей завершить уходящий год.
В скандал, которым сопровождалась реформа городского транспорта, я до сих пор не вникала. Знала, что за денежные маршруты идет нешуточная борьба, но в детали не углублялась. Теперь придется этим заняться. Если, конечно, к тому моменту, как я приеду к дому Одинцова, он не объявится сам.
Я посмотрела на дорогу и поняла, что уже десять минут торчу у перекрестка, не сдвинувшись ни на метр. Автомобильные гудки оглашали улицу. Кто-то особенно нетерпеливый без конца сигналил прямо у меня за спиной. Через пять минут у меня разболелась голова, потому что гудки охватили уже всю улицу. Некоторые начали выходить из машин в попытках выяснить, почему на оживленной улице движение встало намертво.
С трудом я втиснула свой автомобиль между двумя припаркованными машинами у обочины и тоже вышла посмотреть.
Разгадка таинственной пробки оказалась неподалеку: метрах в ста от меня два автобуса перегородили движение. Около них уже начал скапливаться недовольный и любопытный народ. Очередной водила около меня нажал на гудок и долго не убирал руку. Я разозлилась и стукнула ему в стекло.
– Чего гудишь? Думаешь, все впереди тебя просто забыли нажать на газ?
Дядька нахмурился и отвернулся.
Я прошла до затора и увидела, что автобусы заблокировали проезжую часть намертво, не оставив никакой лазейки даже для самой маленькой легковушки.
– Авария? – спросила я у стоящего рядом мужичка.
– Не, – лениво протянул дядька, потягивая сигаретку, – бастуют.
– Бастуют? – удивилась я. – А чего хотят?
– Да черт его знает, – ответил мужик и выругался. – Сказали, акция протеста.
– Ясно, – прошептала я и протиснулась еще поближе.
В автобусах сидела куча народу. Люди выглядывали из окон и казались немного напуганными, словно не ожидали, что привлекут столько внимания. Водители развалились на своих сиденьях и делали вид, что происходящее вообще не имело к ним отношения. Между автобусами носились два человека с громкоговорителями, которые, когда я подошла, велели сидящим внутри достать плакаты. В окнах замелькали
Водители, окружившие автобусы, начали возмущаться:
– Мы-то тут при чем? Уберите транспорт с проезжей части!
– Да где полиция, черт возьми? – возмутилась девица в норковой шубе, которая вылезла из огромного внедорожника, сияющего красным лаком. – Долго нам еще тут стоять?
Я увидела подползающую с другой стороны улицы машину местной телекомпании и набрала номер своего давнего приятеля, подполковника полиции Кирьянова Владимира Сергеевича.
– Внимательно слушаю, – бодро отрапортовал он, взяв трубку на втором гудке. – Только быстро, а то я убегаю.
– Кирьянов, а разгонять бастующих – это не по твоей части?
– Нет, – засмеялся Владимир Сергеевич. – Ты про этих дурачков из «Тарасов-транса»?
Я ушам своим не поверила.
– Это «Тарасов-транс» устроил?
– Да. Наши уже туда едут.
– Тут и телевидение подтянулось. Вот скажи, почему они вас вечно опережают?
– Так телевизионщики наши частоты слушают. Погоди, ты что, прямо на месте событий?
– Ага, – ответила я, – ехала мимо и застряла в этой пробке. Они же полностью перекрыли проезжую часть.
Кирьянов посерьезнел:
– Как это ты умудряешься всегда быть в центре событий?
– Кстати, о событиях, – осторожно начала я, пробираясь ближе к тротуару, чтобы гуденье возмущенной толпы не мешало разговору. – Ты вообще в курсе, что происходит с нашим транспортом? В чем суть конфликта?
– Смутно, – ответил Кирьянов. – Пока там никого не убили, вся эта заварушка не по моей части. Но мой дружок из антимонопольной службы говорит, что конфронтация довольно серьезная. Похоже, у «Тарасов-транса» хотят забрать жирный кусок бизнеса.
– Твой дружок может со мной поговорить?
– Танька, – вздохнул Кирьянов, – почему ты спрашиваешь? Ты что, успела ввязаться в эту разборку?
– Можно и так сказать, – уклончиво ответила я. – Пока не знаю.
– И по какую сторону баррикад?
– Говорю же, не уверена, что у меня вообще есть дело, – огрызнулась я. – Ты дашь мне поговорить со своим приятелем?
– Приятель не слишком разговорчив, но я попробую устроить тебе встречу, – ответил Кирьянов после некоторого раздумья.
В это время вдалеке послышался вой полицейских сирен.
– О, слышу родные звуки, – обрадовался Кирьянов в трубке. – Видишь, не так уж твои телевизионщики нас опередили.
Я вздохнула, еле сдержав смех.
– Журналистам хотя бы хватило ума подъехать с другой стороны. Твои бойцы в пробке гудят.
Владимир Сергеевич недовольно и, как мне показалось, смущенно кашлянул.
– Ладно, позвони мне, если твой друг захочет поделиться информацией. Скажи, что наша беседа будет носить конфиденциальный характер, и я никому не проболтаюсь.