Трансцендент
Шрифт:
Лейтенант молча сидел у металлической сетки и даже не пытался броситься в погоню. Во-первых, огибать забор было слишком долго и утомительно. А во-вторых… зачем он вообще её спугнул? Глупо. Можно было не спеша обойти сзади, застать её с поличным и с гордостью доложить начальнику о выполнении задания — поимке складского вора. А там, смотришь, и до его должности рукой подать было. Оставалось только выжить.
Закрыв за собой дверь квартиры, мама Полины без сил опустилась на пол. Сама девочка, присев на кровать, молча наблюдала за ней, пока тихо не произнесла:
— Мама, а где багор?
Девушка подняла на дочку уставшие глаза и Полина немного испугалась — они были мутные. Казалось, мать девочки ничего не видит перед собой и вообще плохо соображает. Так прошло несколько минут, пока наконец она не стала приходить в себя. С удивлением оглянувшись, девушка с трудом поднялась на ноги и спросила у дочери:
— Когда я пришла?
— Только что.
— Хорошо…
Мама девочки вспомнила, что с ней произошло, в голове у неё зашумело, забилось сердце. Всё смешалось — больничная палата с мрачными санитарами и морщинистое лицо старухи у неё над головой, кровавый нож старика, холодные рельсы, плачущий начальник милиции и хватающий за багор лейтенант. И бинты. Кровавые бинты, которые она втайне от ребёнка меняла днём в укромном месте, чтобы не напугать Полину своей болезнью. Наступала безысходность. Надежды на вакцину уже не было, а силы были на исходе.
— Мама, а ты больше никуда не уйдёшь?
— Нет, дочка.
— Ура! А когда мы будем играть?
Мысли девушки перестали бурлить и пениться, перешли в плавное течение и сердцебиение успокоилось.
— Мама хочет отдохнуть, Поля. Давай через час? Ты поела?
— Да, мама, я поела! Ложись спать!
Мама переоделась и проспала до самого вечера. Она проснулась, когда за окном уже начало темнеть и комната стала погружаться во мрак. Полина сидела за кухонным столом и выводила на мятых листах бумаги цветными карандашами весёлые каракули. Девушка зажгла керосиновую лампу.
— Мама, ты отдохнула?
— Да, дочка. Кушать хочешь?
— Нет, я печенье с молоком пила!
— Ну, хорошо.
— Мы играть будем?
— Нет, уже темнеет, теперь твоя очередь спать, а я тебя сторожить буду. Договорились?
— Да! А потом я тебя!
— Хорошо! — засмеялась мама и расстелила детскую кроватку. Она уложила дочку, поцеловала её, села за стол и впервые за этот день что-то поела. Дурные мысли уже не посещали её голову, она выспалась и, укутавшись, просто сидела перед керосиновой лампой, смотрела на танцующее пламя и вспоминала свою молодость. Так прошло несколько часов. Решив прилечь сама, девушка расправила матрац на полу, поправила покрывало, которое заменяло ей простынь, и присела на него перед тем, как затушить керосинку, чтобы последний раз в этот день взглянуть на детское личико.
В дверь постучали.
Глава 10. Инспектор
Мама Полины насторожилась.
— Кто там?
— Здравствуйте, откройте. Я социальный инспектор, обхожу все квартиры, у меня важное сообщение. И ещё вы должны поставить подпись.
Голос мужчины был приятный, спокойный и какой-то будничный, жизненный. Как-будто из того, старого мира…. который уже начал забываться.
Скрипнул железный засов и девушка впустила незнакомца. Им оказался высокий мужчина лет сорока со слегка впалыми щеками и глубоко посаженными глазами, тёмной короткой стрижкой и подёрнутыми первой сединой висками. Он вежливо приподнял шляпу, поклонился, распахнул чёрный плащ, достал из внутреннего кармана несколько бумаг и вежливо посмотрел в сторону кухонного стола. Женщина пригласила его сесть.
Инспектор достал из того же кармана шариковую ручку и стал перелистывать свои бумаги.
— А, вот, — продолжил он, разгладил необходимый листок, и зачитал:
— Громова Екатерина Андреевна, 1973 года рождения, разведена, образование высшее медицинское, дочь Громова Полина Сергеевна, 1995 года рождения… Это вы?
— Да, это я, — немного взволнованно ответила девушка, посмотрела на дочку и продолжила:
— Мы.
— Ну и отлично. Вот здесь распишитесь… Хорошо.
— А что случилось?
— Вакцина! Они всё-таки её нашли. Вам предстоит явиться в шестой лечебный инфекционный лагерь, там в седьмой палатке вам сделают уколы, после чего направят в соседний город на обследование и временное проживание. Ничего страшного, скоро вас отпустят, когда очистят город, и вы сможете вернуться к жизни. Вместе с дочкой. Это её рисунки?
Катерина сидела неподвижно, глядя в одну точку на столе, не до конца осознавая происходящее.
— А? Да… её рисунки…
— Замечательные рисунки, — почему-то голос инспектора стал задумчивым, и последние слова он медленно повторил по слогам:
— За-ме-ча-тель-ны-е рисунки… Можно посмотреть?
Девушка всё ещё сидела неподвижно, силясь до конца вникнуть в полученную информацию, и мужчина придвинул к себе исчерканные Полиной листы бумаги.
Он несколько минут рассматривал их молча, затем встал, подошёл к детской кроватке, присел возле неё и ненадолго уставил свой взгляд на девочку.
«Всё кончилось!» — мысли молодой мамы неслись вспять, — «Не будет больше холодного тумана, мрачных кварталов, шатающихся волосатых животных, морщинистых старух, милицейских погонь, осыпающихся потолков больницы и спящих медсестёр… Всему этому конец! Навсегда!»
Инспектор поднял голову, встал, внимательно посмотрел на девушку и подошёл к ней.
— Позвольте, что это у вас…
Катерина посмотрела сначала на незнакомца, а затем на свои руки, которыми в раздумьях, сидя за столом, обхватила голову. Руки были перевязаны окровавленными бинтами, которые девушке просто некогда было сменить днём — она легла спать прямо в них от усталости.
— Это язвы? — голос Инспектора изобразил удивление.
— А… да. Немного. Они не беспокоят. Теперь их вылечат.
— Хм.
Катерина удивлённо посмотрела на мужчину.
— Что?
— Разве я не сказал? Вакцина. Она предназначена только для здоровых людей, зараженных она вылечить не может. Она только предотвращает заболевание.
Девушка побледнела. Инспектор снова посмотрел на детскую кроватку.
— Видимо, вашу дочку тоже сначала надо обследовать. Наверняка инфекция перенеслась и на неё. Как долго вы болеете?
— Что с нами будет?
— Лично вас поселят в изоляционном лагере. Дочь заберём в любом случае, а там видно будет.