Шрифт:
— Черт-те что снится! — Джон зевнул и зябко поежился. — Приснилось, что я не могу заснуть. Как это понимать, Энди?
Джон очень любит, чтобы я разгадывал тайный смысл его сновидений. Когда-то я тоже видел сны, но многое изменилось с тех пор, как я и Ал…
Джон сосредоточенно вглядывается в полумрак парка, и выражение его лица меняется.
— Исчезаем! — шепчет громко. — В метро и теплее, и светлее, а тут крутятся всякие…
Бедный Джон! Всегда или голоден, или озяб, или напуган. Однажды я намекнул ему, что лишен всех этих «неудобств», но Джон не поверил. А ведь мне, действительно, многое безразлично, кроме
В свое время Ал не поинтересовался моим мнением: обстоятельства так сложились. После того, как мы стали одним целым, я понял, как он был прав. Мы так быстро сработались! Если сейчас кто-нибудь спросит, где кончается Ал и начинается Энди, я не смогу ответить. К сожалению, мои собственные принципы не позволили осуществить с Джонни то, что сделал со мной Ал.
— Энди, они нас подстерегли!
Джон дрожит, и я, наконец, оглядываюсь.
Нас окружили какие-то типы в кожаных куртках, бритоголовые «малыши». Я удивился, как им не холодно, а потом заметил в руках цепи. А-а… Слышал о таких «малышах». Ищут легкую добычу и набрасываются скопом. Помню, я спросил Ала, есть ли подобное отродье на его планете, но тот промолчал. Ала обработали как следует, и в памяти у него осталось немногое.
Джонни уже не дрожал — трясся от страха. Если бы кто-то из нас двоих обмочился, «малыши» одурели бы от радости. Но на этот раз им не повезло…
Трансформации в моем теле закончились. Руки стали длиннее, кулаки налились, как гири, а торс приобрел твердость дерева. Я сохранил эластичность только в суставах.
— Приятель! Ты можешь идти, — прохрипела деточка с бычьей шеей. — Потом вернешься за своим негритосом. Если будет желание. А мы тут с ним…
Он удивленно посмотрел на свои обвисшие сломанные руки: боль еще не дошла до его сознания. Наверное, бритоголовые видели нечто вроде маленького торнадо, обработавшего их главаря. Дело в том, что в переменчивых клетках Ала нервные импульсы текут намного быстрее, чем в человеческих.
Меньше, чем через минуту, подонки валялись на земле и звали маму.
— Ты бог, Энди, — взвыл Джон и ничего не мог добавить.
Я, конечно, сделал вид, что устал, хотя на самом деле просто ждал, пока плоть моя не станет мягкой, как обычно.
— Ну пойдем. Мы ведь хотели в метро?
Когда я познакомился с Джонни, сразу понял, что он из другого теста. У меня начисто отсутствует воображение. У Ала был тот же недостаток может быть, поэтому мы так хорошо ужились. А вот Джон — неутомимый фантазер, он мечтает за нас двоих.
Это Джон обратил внимание на подвал, который стал нашим Приютом. Стол, стулья, две кровати, вентиляция и — о, чудо — электричество. Убежище эпохи первого атомного психоза. Где-то наверху кипит ночной Бродвей, а здесь только наши шаги. Тепло и сухо.
К сожалению, Джон вечно голоден. Редкие супчики из церкви и благотворительных организаций дают иллюзию еды. Джон выглядит все хуже и хуже. Если же ему удается заработать толику денег, он тратит их на книги. Забыл сказать: мой приятель — человек образованный, и это еще одна причина, по которой я его уважаю.
В один из вечеров, когда он лежал в постели и читал, я решился, наконец, обсудить с ним свою идею.
— Хочу поговорить с тобой, Джон. Ты угасаешь с каждым днем… Но я могу тебе предложить…
Джонни закрыл книгу и посмотрел на меня удивленно.
— …сыграть на собачьих бегах?
— Я говорю совершенно серьезно. Я хочу трансформировать тебя.
Уф! Джон от неожиданности выпрямился:
— Ты спятил, Энди!
— Неужели ты не замечал некоторых моих странностей?
— Ну… спишь с открытыми глазами… Редко вижу, чтобы ты ел, но вид у тебя вполне здоровый.
— Это потому, что я усваиваю напрямую все вещества органического происхождения.
— Даже дерево или бензин? Нет, ты спятил, Энди!
Мне нужно было его убедить, и я сжал край стола. Пальцы мои слиплись и потонули в нем, как в масле. Я вытащил руку, а стол так и остался — без края, будто кто-то обгрыз его. Джон неуверенно дотронулся до деревянного огрызка и понял, что это не обман.
— Кто ты?!
Такого страха я никогда не видел в его глазах.
— Я ждал этого вопроса, Джонни… В двух словах: сущность моя человеческая, а организм — Ала.
— Ал? Ты говорил о нем. Я думал, это твой отец.
— Джонни, Ал, который меня трансформировал, не был земным жителем.
Я рассказал Джону, что цивилизация Ала была просто-напросто отвратительной, несмотря на все свои достижения. Ала преследовали, жестоко мучили и выбросили сюда, в верхние слои атмосферы, — как выбрасывают мусор. Он сплющился, но более-менее удачно приземлился в Майами, в парке. А тут моя пьяная персона обрушилась на него. Ал знал свой приговор: вечное изгнание, и у него не оставалось другой возможности, как меня трансформировать. Так он приспособился к незнакомым местным условиям.
— До того, как полностью раствориться в моей личности, Ал непрерывно извинялся за трансформацию. Он был очень добрый и наивный, как ребенок…
— Как же ты хочешь трансформировать меня? — Джонни затравленно ощупывал взглядом наше жилище.
— Так же, как Ал. Он меня вначале ассимилировал, затем возвратил внешние формы, а разум мой остался копией прежнего.
— Он тебя съел!
— Нет, заменил мою плоть своей!
— Ты — космическое чудовище! Теперь ты хочешь съесть меня!
Я понял, что проиграл. Паника охватила Джона, он сжался на краю кровати и настороженно следил за мной, как зверек.
— Джонни! Трансформация даст тебе целый ряд преимуществ. Ты перестанешь мерзнуть, твои клетки будут сами приводить тепловой баланс в соответствие с окружающими условиями. Ты будешь сильным. Ты начнешь превращать в энергию все, что захочешь, — я старался говорить как можно убедительнее. — У меня есть план! Нам не обязательно оставаться в человеческом облике. Давай превратимся в дельфинов! Моя трансформация будет отличаться от той, что произвел Ал. Мы разделимся, ты будешь независимым. Независимым и свободным в океане, где волны и небо… Небо! Если хочешь, мы превратимся в птиц. Джонни, ты же умный. Соглашайся! Будем путешествовать, радоваться жизни…