Травой ничто не скрыто...
Шрифт:
Маленькая мастерская Т. Кнутсена находилась неподалеку от Майорстюэн, зажатая между авторемонтной мастерской, магазином садоводства и бензозаправочной станцией. На небольшой площадке перед мастерской стояли образцы надгробных камней. Я вдруг подумал, что в последнее время прогулки среди надгробий вошли у меня в привычку.
Я постучал в дверь и вошел.
В маленькой мастерской царил полумрак. Свет единственной лампы был направлен на камень, над
— Чем могу служить? — подняв голову, спросил Кнутсен.
Он был еще совсем молод, с близорукими глазами, глядевшими из-за толстых стекол очков, со следами глубокой усталости на юном лице. Видимо, не так-то легко было конкурировать с «Ателье каменных изваяний при Норвежском союзе скульпторов».
В третий раз за последние полчаса я задал провокационный вопрос:
— Сколько вы получили за надпись на могиле фру Виктории Лунде?
Я нашел того, кого искал.
Каменотес стал еще бледнее. Он снял очки и взглянул на меня с неподдельным страхом.
— Я ничего дурного не сделал…
— Конечно, нет, — сказал я. — Я и не говорю, будто вы сделали что-то дурное. Я просто спрашиваю, сколько вы получили.
Вы из полиции? — спросил он.
— Нет. Но полиция следует за мной по пятам. Возможно, она считает, что вы в чем-то провинились, сказать не берусь. Но теперь вы по крайней мере знаете, чего вам ждать. И можете заранее продумать свой ответ.
Он сидел, не отрывая взгляда от резца. Я смотрел на его руки. Они были сильные, но тонкие и изящные и, казалось, мало подходили для ремесла, которое он избрал.
— Не угодно ли сесть? — сказал он.
Я оглянулся в поисках стула. Но в мастерской были только надгробия, Я сел на ближайшее из них.
— Что же мне сказать полиции? — спросил он.
Я достал сигареты и предложил ему закурить. Он взял одну своей изящной рукой. Я тоже взял сигарету и поднес ему зажигалку, потом закурил сам.
— Говорите что хотите, Это дело полиции — добиться от вас правды. Я только хочу, чтобы вы знали: вы не обязаны сообщать факты, которые могут быть использованы против вас.
Он вздохнул с облегчением.
— А вы? Вы-то какое отношение имеете к этому делу?
— Сам не знаю, — сказал я, — Но вчера вечером чуть не убили мою знакомую — маленькую пожилую даму. Нашел ее я — она лежала у надгробного камня на могиле фру Виктории Лунде.
Сигарета задрожала в его руке.
— Я никакого отношения…
— Разумеется, нет, — сказал я. — У меня и в мыслях такого не было. Но нравится вам, когда покушаются на жизнь маленькой пожилой дамы?
Он не ответил.
— Так сколько вы получили?
Он молчал Сигарета по-прежнему дрожала в его руке.
— Я вам друг, — сказал я. — Смотрите, вот мои водительские права. Мартин Бакке, кандидат филологических наук. В полиции я не служу.
Он взглянул на мои водительские права. Потом перевел взгляд на меня, словно хотел сравнить фотографию на удостоверении с лицом, которое видел перед собой.
— Мне обещали тысячу крон, — сказал он.
— Не много ли это?
— Еще бы! Очень много. Даже слишком. Именно поэтому я и взялся за эту работу. Она была мне не по душе, но я все равно взялся. В нашем деле трудно получить выгодный заказ. А мне дозарезу нужны были деньги…
Тысяча крон. Сумму теперь я узнал. Но не этот вопрос был главным. Я просто задал его только для того, чтобы как-то пробить защитную броню собеседника. Вопрос этот был всего-навсего вступлением. Теперь я ждал лишь подходящего момента, чтобы задать ему следующий — действительно важный — вопрос.
Некоторое время мы курили, ничем не нарушая тишины. Свет лампы падал прямо на камень, на котором он высекал надпись. Он уже высек три буквы: К р и.
— Что это будет, «Кристиан»? — спросил я.
— Нет. «Кристоффер».
Мне надо было торопиться; еще немного, и помощник Карла-Юргена отыщет фамилию «Т. Кнутсен» в телефонной книге. Я должен был поскорее задать самый главный вопрос. И надеялся, что он не слишком испугает собеседника.
— Кто заказал вам эту надпись? — спросил я.
Он следил за бледно-голубой спиралью дымка, поднимавшегося к яркому огню лампы.
— «Травой ничто не скрыто». Я подумал, что надпись странная. Но поэтичная в своем роде.
Он был совершенно спокоен.
— Кто вам ее заказал?
Он посмотрел на меня в упор.
— Не знаю.
Я не верил собственным ушам.
— Вы не знаете?
— Не знаю. Мне позвонили по телефону. Чей-то голое спросил, не могу ли я высечь на камне надпись: мне сразу же заплатят пятьсот крон. Я сказал, что могу. И получил пятьсот крон. Они пришли по почте… Наличными… пять бумажек по сто крон… в обыкновенном конверте. Еще пятьсот крон я должен был получить после выполнения заказа. Но остальную сумму мне так и не заплатили.
Я ничего не понимал.
— Неужели вы взялись высечь надпись на могильном камне, не удостоверившись в том, что ее действительно заказали родственники усопшей? — спросил я. — Ведь все это могло оказаться просто жестокой шуткой?
— То же самое подумал и я. Я сразу же это подумал. Тем более что надпись была такая… такая странная. И я спросил, с кем я имею честь говорить.
Я не смел верить своей удаче. От любопытства у меня даже зашевелились волосы на затылке.
— И с кем же вы говорили?