Травоядный. Том 1
Шрифт:
– Да иду я! – послышался знакомый гнусавый голос с той стороны двери. Меня передёрнуло, мурашки пробежали по спине. Приятное чувство…
Двери открыл по пояс голый Рихан. Он обладал мощным, жилистым торсом, испещрённым множество светлых полос-шрамов явно полученных от острых и режущих предметов. Шерсть на груди и животе росла реже чем на руках, и в общем-то тело вполне могла сойти за человеческое.
Я стоял молча, сжимая кулаки в безмолвной злобе, предполагая худшее. Было довольно темно, но я видел его разгоряченное тело и слипшиеся от пота волосинки. Он не мог… нет… Неосознанно
– Привёл-таки. – улыбнувшись сказал Рихан, – Я уже подумал, что ты решил завязать! Ха-ха! Что за позор! – презрительно бросил волкид.
Лев зарычал, его мышцы напряглись, напоминая переплетение корней древнего дерева выбравшиеся из-под земли. Он стал испускать гнетущую ауру зверя, жажда крови стала почти ощутима физически.
Шерсть встала дыбом у меня на загривке! Кровь ударила в виски!
Зрачки волка расширились, выталкивая жёлтую радужку, брови нахмурились. Начал поступать агрессивный оскал, но тут же сменился хитрой ухмылкой. Он протянул руку за дверной косяк, и выудил оттуда небольшой кожаный мешочек.
До моего чуткого носа донесся мягкий, с лёгкой сладость и нотой смолистости запах. И тут же передёрнуло, на лбу выступил холодный пот. Я знаю, что это за дерьмо!!! Рука сама зажал рот и нос! Наркотики! Желчь подступила к горлу! Похоже с ними у меня давние, и не самые приятные общие воспоминания!
Лев весь как-то сразу сник, будто уменьшился, плечи опустились стоило ему увидеть гребаный мешочек. Мышцы его расслабились, он сделал шаг вперёд пытаясь взять награду, но волкид разжал пальцы и мешочек упал на пол рассыпая чёрные гранулы по грязным камням. Левид моментально рухнул на колени, и стал судорожно собирать гранулы. Он выглядит жалко, всё величие и сила тут же исчезло.
«И это… то самый лев? Он не генерал, не полководец – лишь жалкий наркоман, – с отвращением подумал я, – Какая мерзость»
– Сафил из дома Ладомас! Кровавый вождь внушающий страх и уважение! И что с тобой стало?! Во что ты превратился! Семь вождей пало от твоих клыков и когтей, и где ты теперь? Доживаешь свой век жалким наркоманом и надзирателем над невольниками! – презрительно издевался Рихан с мордой, наполненной высокомерием.
«Ублюдок! Это же ты даешь ему эту мерзость!» – вспыхнула гневная мысль.
Левид подхватил одну из гранул и закинул себе в громадную пасть, и теперь я увидел, что в ней почти не осталось клыков, гниющие зубы и воспаленные десны наполнили хищную пасть. Я заметил сетку выступающих болезненных капилляров на шее и руках. Когти его уже не казались страшными лезвиями, теперь это были жалкие закорючки – кривые и расслаивающиеся. С моих глаз словно спала пелена, я видел истинное лицо этого величественного когда-то зверя.
И мне, неожиданно, стало чертовски жаль его. Каким-то образом, он напомнил мне меня самого.
– Пойдём зайчик, не бойся. – сказал волкид с пугающей приветливостью, и я пошёл в дом, наполненный мраком, протиснувшись мимо него словно идущий на казнь, – А ты, проваливай! И жди, можешь мне ещё понадобиться! – тоном властелина сказал он Сафилу.
Рихан затворил дверь, и я услышал стук засова. Я стоял, боком стараясь видеть как его, так и окружение. Словно мог противостоять
Я нервно осмотрелся: комната была завалена хламом, в центр стоял невысокой стол и несколько кресел; в углу стоял скелет зайца – с меня ростом, его кости по видимому были отбелены и склеены; били и другие чучела, разных зверей, какие-то были без конечностей, от других оставались лишь части прибитые к доске и повешенным на стену. Меня пробила дрожь, но это была не моя реакция! Этот чувства прошлого владельца… Да, он ещё тут! Я же испытал жуткий гнев, кулаки сжались, челюсть напряглась до боли в дёснах!
– Ты ведь не думал, что я всё так оставлю? – он прошёл по комнате и подхватил со стола дымящуюся трубку, затянулся и брякнулся в кресло, – Тебе лишь следовало выполнять приказы… делать свою чёртову работу! И не раскрывать свою грязную пасть! – он улыбнулся и крепко затянулся, прокашлялся и положил трубку, – Всего лишь работать. – продолжал он с мутными глазами и заплетающемся языком.
Взгляд мой зацепился за дымящуюся трубку, её основание было толстым, но к концу она становилась всё тоньше. Если я сумею её схватить… глаза слабое место что у волка – что у человека. Я сделал шаг, просто оценивая его реакцию под действием дурмана. Волк мгновенно бросился ко мне! И следом я уже был прижат к стене тщетно пытаясь разжать стальную хватку!
– Кха! Ха! – захрипел я.
Он был невероятно силен, я лишь барахтался словно ребёнок в руках взрослого! Жалко дрыгал лапами звеня цепью!
– Опять! Ты жалкий ублюдок, вновь проявляешь неуважение ко мне! Я мог бы тебя сожрать живьём прямо здесь и сейчас! – проревел он и бросил меня словно тряпичную куклу.
Тело пролетело через комнату! Удар и хруст, словно угодив в кучу веток! Но это оказались кости, того самого скелета зверлинга, они полетели в сторону, ребро опасливо царапнуло мне щеку, едва ли иронично чуть не угодив в глазницу! Моё тело задрожало, рёбра вспыхнули неистовой болью!
«И я-то рассчитывал убить его?! Его рефлексы на сумасшедшем уровне! – подумал я, корчась в костях своего сородича, – Он под действием дурмана расправился со мной в одно мгновение!»
Я вновь почувствовал скользкий страх, карабкающийся от живота, заползавший в лёгкие и окутывающий сердце. Оттуда он расходился по телу словно тягучий яд, заставляя выступать холодный пот.
Аккуратно, прикрываясь попытками встать, я взял то самое ребро и опрокинувшись будто упав, спрятал то, – рядом с пахом под балахоном.
– Ох! Если бы не Хавир, этот… мо-ра-ли-ст! Ты бы уже лежал с разорванным горлом, захлебываясь собственной кровью! – гнусавый, почти визжащим голосом ревел волкид раздражённо взмахнув лапой.
Болезненный всполох отозвался в мозгу, и шея покрылась мурашками. Я почти почувствовал, как кровь заливает лёгкие выталкивая остатки воздуха…
Я с трудом встал, пошатываясь на дрожащий ногах. Волк-ид тут же подоспел и обжег мне морду отвратным горячим дыханием, он едва не коснулся моего носа. Но лап не поднял, мышцы напряженны, убить хочет. Но тут, он улыбнулся, странной улыбкой, очень нехорошей улыбкой.