Травоядный. Том 1
Шрифт:
Но, теперь становится интереснее. Похоже, бывший владелец тела перешёл дорогу весьма неприятной фигуре… И похоже, он был из того типа, кто вечно шутит не в том месте и не с теми людьми! Как, на хрен, удачно!
– Неужто всё так плохо? – поинтересовался я, одновременно стараясь размять мышцы и связки, кривясь от боли, будто набил рот лимонами.
– Да приди ты в себя уже! Рихан редкостный подонок, жестокий и мелочный! Если бы не Хавир, он бы уже, наверное, всех передушил! – сказала она, сжимая маленькие кулачки, милашка… – Он очень опасный!
Ох, как же приятно, когда о тебе беспокоятся. Даже если это беспокойство не совсем для тебя. Неужели у меня была настолько несчастная прошлая жизнь, что я рад такому пустяку? А вот обстоятельства этого волнения меня не радуют.
– А Хавир – это тот второй? С грубым голосом, да? Тигр, верно? – спросил я.
– Тигрид! Декс, больше уважения, иначе следующим тебя отпинает Хавир!
– Эмм… Ти-гри-ид… – протянул я, давая понять, что не особо понимаю, в чём суть.
Она тяжело вздохнула:
– О, Наира, за что мне это? – сказала зайка, а я улыбнулся своей лучшей улыбкой, хотя, похоже, она не произвела сногсшибательного эффекта. – Скалится ещё! «Ид» – приставка к высшим зверям, детям Дигора и его братьев и сестёр. Понял? Если без неё обратишься к кому – это вполне можно посчитать серьёзным оскорблением, словно ты приравниваешь их к низшим животным… – поучительным тоном объяснила она.
У меня были ещё вопросы: что за работа ночью; каково положение этого Рихана; насколько он силён и умён? И ещё сотня другая, начиная – моим настоящим именем, и заканчивая – почему я сдох? Хотя на последние она вряд ли смогла бы ответить.
«Сейчас важнее всего узнать об этом мире больше. Но очевидно одно – я в заднице, в большой такой и очень зловонной! И я явно слабее того Рихана – это очевидно, если исходить из происхождения. Он хищник, а я… Ах… Травоядное… Креативные вы уроды, хреновы божки…» – обречённо подумал я, но, видимо, отчаянье было мне не слишком свойственно, так что при всей паршивости ситуации я никак не мог заставить себя беспокоится. Ощущалось это будто у меня появилась задача, которую нужно выполнить, это казалось довольно логичным и правильным.
Но заяц, травоядный – звучит довольно жалко.
– А этот Хавир… тигрид… Он, похоже, не такой плохой, – рассуждал я.
– Да, он вовремя остановил его, тебе очень повезло, что именно он был рядом, другой надзиратель бы пальцем не пошевелил. Он тоже может быть жёстким, но он справедлив и вовсе не наслаждается страданиями других, – она неожиданно приблизилась и заглянула мне в глаза. Её зелёная радужка напоминала раннее поле пшеницы с лёгкими золотистыми вкраплениями. – Ты правда совсем всё позабыл?
Думаю, будет больше пользы, если я притворюсь, что потерял память, а не занял тело её мёртвого друга. Ха-ха, определённо… Несомненно! И в то же время даже не совру!
– Похоже, что так. Мы с тобой, наверное, хорошо знакомы, но я даже не помню твоего имени. Прости… – сбивчиво
– Декс… Мне жаль… – Она нежно коснулась моей руки, и сердце забилось сильнее. – Ты должен сделать всё, чтобы Рихан тебя простил. Это может быть унизительным, жалким и трудным, но иногда нужно проглотить свою гордость, чтобы иметь шанс выбраться отсюда. Тут все так живут… Пойми… – С лёгким отчаяньем сказала она. – Чтобы он ни попросил – сделай, и выберись отсюда, – она резко встала и отвернулась.
– Ты так и не сказала своего имени. – напомнил я.
– Лита, – ответила зайка и пошла к выходу. – Пожалуйста, переживи эту ночь. Прошу тебя, Декс. – сказала она напоследок и вышла, впустив закатные лучи алого солнца. – А я постараюсь тебе помочь. – тихо сказала она уже снаружи.
Я сидел и смотрел на старый полах из мешковины, а сердца безумно колотилось, будто стараясь сломать грудную клетку, заставляя кости. Уши горели, а лёгким всё ещё не хватало воздуха. Совсем на меня не похоже.
Вроде.
Солнце покинуло дряхлый барак, на землю опустилась густая влажная тьма, плотная и тягучая, – какая бывает только на жарком юге или, наверное, в аду. Испарина покрывала лоб, духота в смрадном хлеву, с пропитанными потом лежаками казалась невыносимой.
Но человек – невероятное существо, способное привыкнуть ко всему, адаптироваться, – и пусть я уже им вряд ли могу считаться, чувствовал я себя весьма по-людски.
Я успел побряцать кандалами, прохаживаясь по бараку туда-обратно, но пока не решаясь выйти на улицу, не зная, чего там ожидать. Это чужой мир, я должен быть хотя бы немного осторожнее бывшего хозяина тела.
Нашёл сушеного мяса под одной из лежанок, с пятнами ненавязчивой плесени, и полкотелка воды, – но живот так крутило, что я не перебирал. Цепи, кстати, были весьма неплохие, слишком неплохие для рабов: толстая хорошая сталь, ни пятнышка ржавчины.
– Да уж, с такими не побегаешь. Тут же килограмм десять одна только цепь. И сами кандалы по пятёрке, не меньше. Неудивительно, что ноги в таком состоянии, – рассуждал я, рассматривая бугрившиеся узлами мышц заячьи лапы. Они уже не казались мне странными, и в принципе мне оказалось не так трудно смериться с новой участью – я жив, и это главное. – Силы в них немерено, страшно представить, на что они способны без оков, – говорил я сам с собой.
Я вообще, похоже, любил это дело, и в то же время, осознавая этот факт, мне казалось, это совершенно чужие воспоминания. Может, потому что я не мог с уверенностью сказать, что они были лично мои, связать их со своей личностью. Они просто были, как знание местного языка. Но в то же время я с уверенностью понимал, что не являюсь Дексом, потерявшим память, точно знал, что умер, и умер в другом мире, а возродился в этом, чуждом и неизвестном. И так же чётко понимал, что я в громадной, обрюзгшей и очень вонючей заднице.