Треба
Шрифт:
— А Анду, случаем, не видно? — прищурился Тару.
— Нет, — ответил Кай.
— Какая высота точно? — подал голос Эша.
— Сто сорок локтей, — твердо сказал Кай.
— Ну тогда… — Эша почесал бороду, — тогда линия горизонта будет где-то на расстоянии… тридцати — тридцати пяти лиг. Никак нельзя увидеть отсюда Анду. Как известно из расчетов мудрецов Гимы, да и старцы Парнса с нами соглашались, примерный размер Запретной долины в поперечнике пятьсот лиг. Анда находится в ее центре. Таким образом, увидеть ее отсюда нельзя. До нее не меньше двух с половиной сотен.
— А до устья Ледового ущелья отсюда сколько? — спросил Тару.
— Сотни полторы, — прикинул Эша и посмотрел на Кая с интересом. — Я знал, что ты бродил в этих краях, чуть ли не всю Запретную долину обходил по ее кайме, слышал и о том, что сам Сиват указал тебе этот путь, но как ты сумел подняться?
— С трудом, — признался Кай. — И не в тот же год. Отметил место, прибыл сюда через год с запасом стальных костылей и веревками и понемногу забрался. Шувай! Приготовил веревку? Забрасывай вот на эту скалу. Этот камешек и десяток таких, как ты, не свернут. Вот. А второй конец вокруг туловища. Да не жмурься, ты, конечно, не пушинка, но если поделить твой вес на каждого да пустить канат вокруг соседней скалы петлей — опустишься без сомнений. Только узлы пусть Тару вяжет, в нем я уверен. А ты, приятель, только затягивать будешь.
— Однако я и так не сомневаюсь, что спущусь, — неуверенно заявил побледневший Шувай. — Меня заботят последние пять локтей спуска. В тех, что будут до них, во всех ста тридцати пяти локтях я не сомневаюсь вовсе. А вот последние пять… Отсюда, конечно, туман выглядит мягким, но не хотел бы я проверять…
— Всё. — Тару приладил узлы, проследил, как великан затягивает их дрожащими руками, набросил петлю каната на гладкий камень. — Смотри-ка, словно уже пользовали спуск, ложбинка-то вытерта! А здесь, на краю, точно место для седалища и опять желобок. Гладкий, словно отполированный. Никакая веревка не перетрется! Спуск был?
— Был, — кивнул Кай. — Но думаю, что с тех пор минула не одна сотня лет. Ну что, друзья мои? Каждый из вас идет вместе со мной, рискуя собственной жизнью, каждый при этом лелеет какие-то собственные мечты, но доберемся мы до цели только в том случае, если будем вместе. Вот как теперь. А ну-ка, ухватились все за канат. Да, все. И Арма с Тешей, и старики, и все тати. И твое пыхтение, Мекиш, лишним не будет. И благородные арува из Пустоты тоже.
— Мы бы могли справиться и втроем, — гордо заявил Тиджа.
— В том-то и дело, что нужно не втроем, а всем вместе, — заметил Кай. — Шувай, не медли, слезай с края, а то я устаю уже от одного твоего вида. Только не прыгай!
— Я и сам не хочу, — буркнул мейкк, повернулся к пропасти спиной и стал медленно сползать с края. Вот исчезли из вида его ноги, потом живот, грудь, остались только плечи и побледневшие от напряжения пальцы. Округлившиеся от ужаса глаза уставились на натянувшуюся веревку, затем за камнем исчезли глаза, макушка, руки, и веревка со скрипом стала медленно уходить вниз.
— Понемногу отпускаем, — с усилием проговорил Кай. — Потом будет легче, есть у меня стальная скоба, пригодная, чтобы ползла вниз под весом каждого, да бечева, чтобы поднять эту скобу наверх. Надеюсь, руки у всех крепкие?
— Руки-то крепкие, — усомнился, пыхтя, Усанува, — однако годы не молодые. Вдруг сердце запнется?
— На этот случай к скобе будет прихвачена бечева, — успокоил тати Кай. — Захлестнешь ее на пояс. А сама она просто так с каната не соскользнет. Можно было бы и для Шувая такую же устроить, но не хотелось тяжесть на себе тащить. Ну что там, верзила?
— Все! — донесся снизу радостный вопль. — Прибыл! Кто следующий?
— Подожди, — крикнул ему Кай. — Сейчас.
— Зачем тебе отряд и столько припасов? — спросил Течима. — Что такое двести пятьдесят лиг по равнине? Даже пешком с кладью — неделя пути. Ну, две. Что ты видел на эти тридцать лиг до горизонта в ясный день?
— Ничего. — Кай выудил из мешка стальную скобу, похожую на пряжку для ремня, начал распускать моток бечевы. — Пустыня. Солончак. Вода внизу есть, но вряд ли она по этакой сухости далеко уносит влагу. До горизонта — ничего.
— И что же? — не понял Течима. — Ты говорил, что нам придется добираться до Анды много дней. Много дней и много препятствий, которые будут преграждать нам путь. Ведь так?
— По-разному может выйти, — кивнул Кай. — Но то, что я скажу, на веру принимать нельзя. Надо там побывать, тогда все будет ясно каждому. Там другие лиги, другие часы, другие люди.
— Чуть яснее, — попросил Усанува. — Пока я не спустился вниз, хотелось бы, чтобы ты говорил чуть яснее.
— Хорошо, — выпрямился Кай. — Я заходил в долину, проводил там месяц, а когда выбирался наружу к биваку, где меня ждал Мекиш, оказывалось, что прошла пара часов.
— Точно, — хмыкнул малла. — Я здорово струхнул тогда. От завтрака до обеда зеленоглазый почти что бороду отрастил!
— А однажды я провел в долине день, а вышел из нее через два месяца, — продолжил Кай.
— И тогда я опалил рожу второй раз, — грустно заметил Мекиш. — А также третий, четвертый и пятый.
— То же самое и с расстояниями, — кивнул Кай. — Можно зайти в долину у Ледного ущелья, а оказаться здесь. И наоборот. Но главное — там, внизу, иногда говорят, что до Анды не одна тысяча лиг. А иногда, что до нее рукой подать. Но чаще говорят, что ни о какой Анде они и вовсе не слышали.
— Кто — они? — спросил Тару. — Те, что говорят?
— Люди, — пожал плечами Кай. — Увидите.
— А это что? — спросила дрогнувшим голосом Теша.
— Это? — не понял Кай. — Это скоба. Вот замок, сюда продевается канат, вот пояс, вот за эти рукояти следует держаться.
— Я не о скобе, — прошептала Теша и ткнула рукой в небо. — Это что?
— Это?
Арма подняла глаза вслед за Каем и почувствовала, как в голову вгрызаются стальные стержни. Заломило в висках. Закружилась голова. Небо, облака на котором вдруг рассеялись, пылало огнем.