Треба
Шрифт:
— Знакомо? — спросила она, заметив мелькнувшую в глазах Кая ненависть.
— Сарлата, — бросил он. — Его почерк. Или его подручных. Когда эта свора врывается в деревеньку, вот такой прохожий начинает крутиться на месте, оглядываться, но всегда найдется тот, кто прихватит его за волосы сзади и полоснет кинжалом.
— Как ты выдержал и не убил его по дороге? — спросила Арма.
— Отложил это удовольствие, — процедил сквозь зубы Кай. — Но с одной целью, чтобы не собирать самому по всем Холодным пескам его подельников.
— Мерзавцы, — присел возле трупа Эша. — Я, конечно,
— Нет, — оскалила клыки Илалиджа. — Он шутил и смеялся.
— Осторожнее, — приказал Кай. — Думаю, что в деревне точно не осталось ни одного живого, но всем быть как можно осторожнее! Если это и правда сделал Сарлата, он горазд на засады.
Сарлаты в деревне не оказалось. Зато в ней нашлись еще два моста, которые вели в травяные степи, больше полусотни трупов, редкие из которых стискивали в мертвых руках хоть какое-то оружие, и один живой — мальчишка лет семи, черный как смоль, с черными волосами, черным лицом и мелькающими на черном фоне белками глаз. Впрочем, слезы, которые сбегали у него по щекам, промывали дорожки на белых, усыпанных рыжими конопушками щеках, что позволило Арме заключить — парень был перемазан сажей.
Мальчишка сидел над трупом столь же рыжего ширококостного старика, который, судя по торчащей в груди стреле, встретил смерть лицом к лицу. В руке у старика был топор.
— Кай. — Зеленоглазый присел напротив мальчишки, коснулся ладонью груди, назвал свое имя, потом дотронулся до руки старика, прошептал: — Почтение и свет уходящему во мрак, — и стал называть спутников: — Арма, Тару, Эша, Теша, Шалигай, Шувай, Усанува, Течима, Илалиджа, Вериджа, Тиджа.
— Шип, — всхлипнул наконец мальчишка и, приложив руку к груди, добавил: — Шипантахи. Или Шип, если коротко. Меня так зовут. А это мой дед. Он был мне вместо отца и матери. Приказал прятаться в печи, когда на деревню напали. Я хотел вылезти, но дед настрого приказал. Когда настрого, нельзя ослушаться. А вы кто?
— Мы, — Кай оглянулся, — мы путники, Шип. И еще воины. Идем по дороге, смотрим по сторонам. Но смотрим не просто так. Хотим найти высокого крепкого человека с белыми волосами, который убивает людей. С ним три десятка воинов.
— И женщина, — всхлипнул Шип. — Я подглядел в окно, когда они уже вышли из домов и садились на лошадей. Очень красивая женщина. Такая красивая, что я словно с ума сошел. Даже не сразу вспомнил, что моего деда больше нет, а он ведь лежал под окнами, я его видел.
— Сколько тебе лет? — спросил Кай.
— Семь, — гордо ответил Шип. — Но я уже могу отличить красивую женщину от некрасивой. У тебя две женщины, обе красивые. По-разному, но красивые. Вот и вот, — мальчишка ткнул пальцем в Арму и Тешу, потом перевел взгляд на Илалиджу и вытаращил глаза. — И вот… От нее тоже, как от той красивой, с ума можно сойти. Но эта не красивая. Она… другая.
— Я другая, — скривилась в усмешке Илалиджа. — Если кому до сих пор было непонятно, я другая, а не страшила из ночного кошмара.
— Чем
— Уже ничем, — опустил плечи мальчишка. И сказал через минуту, всхлипывая: — Наверное, нужно похоронить убитых.
— Как это принято у вас? — спросил Кай.
— Нужно рыть могилу, — пробормотал мальчишка. — Или использовать известковую яму. Дед бы заругал, но теперь уже все равно. На восточной околице есть несколько…
Мальчишка показался Арме маленьким старичком. Когда Теша подняла его и отнесла в сторону от мертвого тела, он тут же попросил опустить его на ноги, и превратился именно в старичка. Или начал старательно копировать своего деда, который был старостой деревни. Во всяком случае, ходить мальчишка начал, придерживая ладонью поясницу, говорил присказками, а в голосе проявились старческие нотки.
Шувай нашел на задах одного из домов тележку и вместе с Тару, Усанувой, Течимой и Шалигаем стал таскать ее от дома к дому и грузить мертвыми телами. Шип ходил за тележкой, называл по имени каждого погибшего, после чего принимался лить слезы и твердить то ли отходную молитву неведомо каким силам, то ли стихотворный плач по безвременно павшим воинам. Воинами объявлялись все — начиная от грудных детей и заканчивая древними старушками. Клинки Сарлаты не пощадили никого. К тому времени, когда Шувай отвез и уложил в известковую яму четвертую телегу трупов, Арма, которой Кай поручил присматривать за Шипом, затвердила его песнопение наизусть. Правда, к полудню мальчишка стал запинаться, да и почти сорвал голос. Когда Шувай засыпал могилу, Теша взяла мальчишку за руку, отвела его к колодцу и, несмотря на возмущенные крики, раздела, смыла сажу, закутала в одеяло и посадила на деревянную колоду, занявшись стиркой его одежды.
— Ого! — воскликнул Кай, подойдя к колодцу и обнаружив вместо чумазого мальчишки — огненно-рыжего паренька. — Да о тебя можно печь разжигать. Или вместо масляной лампы зимними вечерами на стол ставить.
— А что толку-то? — надул губы Шип. — Все одно, ни света, ни огня не прибавится.
— Послушай. — Кай присел перед мальчишкой. — Мы уходим. Наш путь идет вдоль дороги, хотя мы и не очень-то представляем себе, куда она ведет.
— Сначала на степной торг, потом на дальние хутора, а потом в бездну ветров, — отчеканил мальчишка. — Но за бездной ветров опять степь, куда никто не ходил. И дороги там больше нет. А дальше я не знаю.
— Значит, и наш путь лежит на степной торг, потом на дальние хутора, а потом в бездну ветров и в ту степь, что за этой самой бездной. То есть до конца этой дороги, — объяснил Кай. — Подскажи мне, приятель, куда тебя отвести? На торг, на хутора или еще куда? Ты ведь не останешься здесь один?
— Нет, — побледнел Шип. — Не хочу один.
— Тогда пойдем с нами, — предложил Кай. — Куда тебе нужно?
— Сначала на степной торг, потом на дальние хутора, потом в бездну ветров, а потом в степь, куда никто не ходил, — попросил Шип. — Возьмите меня с собой, вести меня некуда, если только просто вести. К тому же вы ведь искали того седого воина, что убил тут всех. Я тоже хочу его найти… и убить.