ТРЕБУЕТСЯ ЧУДО. Сказки большого города
Шрифт:
Сейчас в ее «вы» наличествовали:
во-первых, легкая обида, поскольку Свен принял как должное ее восхищенное удивление на «ты»;
во-вторых, столь же легкое раздражение, рожденное от ослиного упрямства Свена, не разбавленного ни крохой земного юмора: инопланетянин, инопланетянин, сто раз инопланетянин;
в-третьих, напряженное ожидание: что он потребует взамен? не душу ли Зойкину шибко бессмертную?
Да, конечно, еще и страх — в-четвертых.
Все-таки был он, имел незаконное место — подспудно-необъяснимый страх перед Чудом, которое произошло на глазах и которое трудно оприходовать по научному ведомству. Если
Как бы было славно, коль было бы так, та-ра-рара главной па-ра-ра-атак! Еще стихи.
— Чем могу? — повторила она. — Помнится, я не должна мешать. Хотелось бы знать — чему?
— Узнаете, узнаете, — рассеянно заметил Свен.
Он, казалось, был уже совсем в другом месте, он, казалось, куда-то нуль-транспортировался, но взял Зойку за руку, но сжал легонько, и — вот оно, чудо! — Зойке было приятно его прикосновение. Да и не виделся он ей сейчас психом ненормальным, а, наоборот, виделся он ей сейчас мужиком в деле: собранный, готовый, целе — куда? — устремленный, даже красивый, черт вас всех подери!
— Вот что, Зоя, мне нужны сведения.
— Какие? — опала Зойка. — У меня нет сведений, я не знаю никаких сведений.
— Есть. Знаете. Где ваш кабинет?
— Внизу.
— Пошли.
И повел он ее так точно, будто сто раз ходил этой дорогой. Телепат, чему удивляться… И Зойка собачонкой семенила за ним, шла завороженно, как детишки за крысоловом, и лишь одна дурная мысль вилась в ее замороченной голове: какие сведения? если секретные, если план коммуникаций, если численность сотрудников кагэбэ — фиг ему! грудью заслоню, но не сдамся! И фоном: откуда в ее задрипанном отеле секреты? что он имеет в виду?..
Что он имеет в виду, объяснилось быстро и к облегчению Зойки. Прошли по холлу под снайперским обстрелом со всех сторон: кто это, кто это с гордой Зоей Александровной, кто? уж не хахаль ли залетный, тайный? — нырнули в крохотный кабинетик, где еле умещался стол, два стула и непременный несгораемый шкаф. Сели друг против друга.
— Время дорого, — начал Свен. — Ответьте мне: сколько в отеле постояльцев?
— На сегодня… — она придвинула к себе утреннюю сводку, положенную на стол старшей дежурной, — шестьсот сорок шесть.
— Многовато.
Как будто Зойка виновата, что много, что перенаселен отель! Она в ответ и укусила:
— Никого выселить не могу. Даже для вас.
Опять юмора не понял. Зачастил:
— Что вы, что вы, я не о том. Просто, чем больше индивидуумов входит в рабочее пространство, тем сложнее контролировать их стабильность. Это мои заботы, пусть вас они не волнуют.
— Они и не волнуют.
— А персонала сколько? — продолжал допрос Свен.
— Точно не скажу. Кто-то на бюллетене, кто-то в отпуске… Узнать? — потянулась к телефону.
— Приблизительно.
— Человек сто, наверное… А вообще-то больше. У нас посменная работа.
— Я понял… Этажей?
— Двенадцать.
— Комнат?
— Номеров? Четыреста. Есть еще кабинеты персонала, два ресторанных зала, бар, парикмахерская, три магазина… Что-то забыла, наверно…
Допрос одновременно нравился ей и раздражал, раздражал, потому что время — дорого, потому что девицы в регистратуре заждались, потому что Демьяновна с минуты на минуту начнет сваливать на нее всех посетителей, все звонки директору и заму, а тут сиди и отвечай — сколько в отеле сортиров, блин! Но и нравился, нравился, потому что оттягивал момент старта, после которого уже не остановиться, не продохнуть, так и вертеться до ночи. И еще — любопытно, что задумал Свен. После телепатии и ясновидения ожидать можно разное, можно всякое, можно эдакое.
Все-таки, за кого она держала Свена?
Ну началось все из чистого альтруизма, ну подобрала страдальца, как подобрала бы подбитую кошку, как подбирала их многажды, как нудно пристраивала их в хорошие руки. А окажись Свен нормальным советским мужиком без шестых, десятых, двадцать третьих чувств, может, и случилось бы промеж ними Нечто с большой буквы на малый срок, на всю командировку Свена, на все тринадцать часов с копейками. Да-а, для лирики — мизер неловленый, как утверждают мастера отечественного префа… Бог с ней, с лирикой, перебьемся, но, не будь Свен таким однообразным, таким скучным, таким занудным, мог бы возникнуть простой человеческий контакт, а он не возник, не проклюнулся сквозь скорлупку отчужденности, потому что Свен начал раздражать Зойку с первых минут знакомства и раздражал до сей поры.
С другой стороны, какой контакт с психом, пусть и безвредным? Зойка же не психиатр, не психоневролог, не психоаналитик.
Можно одним ладным словом определить Зойкино нынешнее к нему отношение? Можно. Вот оно, ладное это слово: интерес. Зойка испытывала к Свену научный интерес, ожидая от его могучих способностей могучих свершений. Вот, к слову, телекинеза пока не видно, а как толково было бы подвинуть отель поближе к Девятому проезду!..
Да, об отеле. Зойка с научным интересом ждала, что Свен с ним сотворит. Разбери он его по винтику, по кирпичику — Зойка не стала бы сильно убиваться: разобрал — восстановит, а у Зойки образуется внеплановый отгул…
Но все это — фуфель ненаучный, мечты, мечты, где ваша сладость… А в реальной жизни Зойка была прагматиком и матери—научно—верно—ленинским—алистом.
И все же спросила:
— Что вы делать-то собираетесь, а, Свен, скажите мне?
— Я хочу увидеть ваших людей такими, какие они есть, — непонятно ответил непонятный Свен.
— Что такое «какие есть»? — Зойка непонятное и не поняла.
— Я хочу снять барьер.
Понятнее не стало.
— Какой такой барьер, Свенчик?
Свен тяжко вздохнул:
— Видимо, я должен вам довериться.
— Доверьтесь мне, Свенчик, давно пора, Свенчик, — ехидно сказала Зойка, но Свен на ехидство внимания не обратил, Свен изготовился доверяться незнакомой женщине, а процесс этот, судя по всему, был труден для инопланетянина так же, как и для иностранного шпиона: а вдруг Незнакомая выдаст Доверчивого строгой власти?..
— Я разведчик… — начал Свен.
Бог ты мой, да кто ж он на самом деле, ужаснулась в отчаянии Зойка, пришелец или шпион, кто же? Пора бы ему и определиться, пора бы перестать метаться, а то скучно девушке.