Требуется Квазимодо
Шрифт:
– А ты, между прочим, вторым пойдешь, сначала я Матвеюшку обработаю.
– Эй, так нечестно! Почему нельзя сразу обоих чайком напоить?
– Потому, что вы лежите не рядышком, а в разных местах.
– Понятно, – тяжело вздохнул парень и обратился к понуро сидевшему неподалеку от него алабаю: – Не ценят тут молодых и сильных, правда, Ханушка?
Пес грустно взглянул на парня из-под нависших бровей и согласно вздохнул: «Точно, не ценят».
– А ты не горюй, приятель, – ободряюще подмигнул ему Володя. – На самом деле ты – классный пес! Ты – герой
Старик добродушно посматривал в сторону излишне говорливого парнишки. Ишь, как песика успокаивает! А Ханыжка и рад, хвостом обрезанным по земле постукивает, и «мордень» оживилась.
Надо будет потом действительно алабайку похвалить. Если быть до конца честным – пес сделал то, на что ни он, ни остальные люди никогда не решились бы. Ведь добить раненого – не по-людски это.
И превратился бы этот раненый в сплошной «головняк»: лечи его, следи за ним, чтобы он пакость какую-нибудь не сотворил. А он только и ждал бы момента им подгадить! Потому что безнадежен он был, совсем – ни искорки света в его душе не осталось.
В этих двоих, только-только очухавшихся, свет еще тлеет. Глубоко запрятан, мусором всяким завален, но он – есть. Теплится огонек. И как только мусор, в талисманах скрытый, удастся расчистить, огонек и разгорится, света в их сердцах больше станет.
Вот как в Игоре. Хороший ведь парень-то оказался, как только сорвал с себя этот медальон чертов. В прямом смысле слова – чертов!
Обязательно надо будет эти цацки сжечь, как только Игорек поможет их снять с других. А пока – помощниками своими надо заняться, Матвейкой и Володюшкой. Залежались небось ребятки! Тем более что и травяной состав уже готов.
Правда, молитвы почитать придется, без молитв травы не подействуют, но вряд ли они внимание того упыря, которого эти бедолаги Учителем кличут, привлекут. Это ведь не концентрация Силы, какая во время попытки чужеродную нечисть победить возникает! Это просто молитвы.
Хотя каждая молитва, с чистой душой произнесенная, тоже Силу в себе несет.
Глава 38
– Господи, как же здорово, оказывается, когда руки и ноги тебя слушаются! – Володя зажмурился и с хрустом потянулся. А затем зябко поежился: – Елки-палки, я же в сосульку превратился, пока лежал! А ног вообще не чувствую! Они ведь и так промокли, а потом еще и «чурбачками» на время стали! В костер их сунуть, что ли?
– Язык свой в костер сунь, – проворчал Тихон Васильевич, копаясь в своем вещмешке, – балабол!
– Не, язык – не хочу, – шмыгнул носом парень, протягивая к огоньку костерка руки, – он мне еще понадобится. Полезная в хозяйстве штука, да, Ханыга? Ты вот с его помощью потеешь, к примеру…
– Ты, вместо того чтобы эту полезную в хозяйстве штуку чесать, – усмехнулся Матвей, закончив расшнуровывать ботинки, – лучше бы ноги хорошенько растер, кровь в них разогнал бы! Как я делаю.
– А может, вы Генкины ботинки возьмете? – предложил Игорь, поивший отваром второго своего товарища по несчастью. – Или Лаврухины? Они вроде вам по размеру должны подойти.
– Ты что, офигел?! – возмутился Володя. – Хочешь, чтобы я мародером стал?
– Ну, почему сразу – мародером? Это ведь разумно – ваша обувь промокла, а их ботинки сухие. И почти новые.
– Все, закрыли тему. Тихон Василич!
– Чего тебе, балабол? – старик вытащил из мешка небольшую баночку.
– Так что делать-то будем с ранеными? Здесь их оставим?
– Ну не тащить же их с собой? Ничего, не замерзнут, мы костер не погасим. А как только разберемся с остальными, с Каиновым семенем, тогда о них и подумаем.
– Вы не понимаете, что делаете, глупцы, – загудел один из раненых. – И ты, Игорь, не понимаешь! Ты что, забыл судьбу Федора? Забыл, как наказал его Учитель?!
– Серега, заткнись лучше, а? Не нуди под руку! Иначе я пожалею, что потратил на тебя лекарство.
– Но Учитель…
– Да пошел ты со своим Учителем! Хватит долдонить одно и то же! Все, сейчас я закончу поить Димку и сорву с вас эти гадские талисманы!
– Нет! Не смей!..
– Еще как посмею!
– Ты, это, Игорек, – вмешался старик, – ты на самом деле не торопись пока что цацки с них снимать. Матвей, Володя, возьмите барсучий жир, – он протянул помощникам баночку, – ноги им разотрите.
– Спасибо, – кивнул Матвей. – А почему Игорю нельзя с них снять талисманы прямо сейчас? Неприятно ведь смотреть на этих зомби, если честно.
– Не нравится – не смотри. А как мы сквозь сеть эту пройдем, ежели все они разом от цацек избавятся? Пусть они вначале нас проведут, а потом и спасем их от ига чужеродного.
– А что, – вмешался Володя, – нельзя ли дохлых зомби на сеть кинуть? Ведь, если подействует, можно их там и оставить, чтобы ловушка была нейтрализована не временно, а насовсем.
– Допустим, не насовсем, – не бросать же их тела гнить здесь, без погребения, люди все-таки, – задумчиво произнес Тихон Васильевич. – Пусть и бывшие. А вот насчет использования их в качестве ключа – это ты хорошо придумал, Володюшка. Пусть хоть после смерти Свету послужат, может, зачтется им это там. Вы с Матвеем, как ноги разогреете, попробуйте сделать так, как ты сказал. Только осторожнее, сети не касайтесь, у меня трав уже почти не осталось. Не домой же возвращаться за ними!
– Не волнуйтесь, мы аккуратно!
– Во-во, именно – аккуратно, чтобы в их крови не испачкаться! А я погляжу, как у них дела, – старик присел возле раненых и внимательно всмотрелся в их лица. Пощупал пульс. Затем тяжело вздохнул и покачал головой: – Охо-хонюшки, бедные вы, бедные!
– Что? – озабоченно нахмурился Игорь. – Не помогло лекарство? Они умрут?
– Да нет, умереть-то не должны, пульс уже не такой медленный, и синева с губ сошла. Но души их под слоем чужой грязи – еле живы…