Требуется обручальное кольцо
Шрифт:
«Тебе придется найти какое-нибудь занятие», – однажды заявил он.
«Ты имеешь в виду… работу?» – искренне удивилась Рози.
«Я имею в виду то, что ты должна зарабатывать деньги. Мы по уши в долгах, а мне нужен новый костюм».
Рози уже пожалела, что захватила из дома слишком мало одежды – они уезжали весной, поэтому она взяла лишь легкие платья, – но было уже поздно. Она не решалась сказать мужу, что замерзнет зимой в тоненьком пальтишке.
Вивиан взглянул на жену как-то странно, а затем заявил:
«Ты
«Важно для чего?»
«Для того, чем ты будешь заниматься».
«И… чем же?»
«Играть, естественно. Если я актер, то и моя жена должна быть актрисой».
Рози лишилась дара речи.
«Нет, нет! – спустя несколько мгновений закричала она. – Я не смогу играть, мне страшно от одной мысли об этом. И это приведет в ужас мою маму!»
«Вряд ли тебе стоит брать в расчет чувства твоей матери, – холодно заметил Вивиан, – если только она не согласится выплачивать нам какое-нибудь содержание. Да, зря мы об этом не позаботились, когда ты уезжала из дома».
Рози почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Она знала, что Вивиан тяжело переживал то, что отец изгнал ее из лона семьи.
«О Господи! – взорвался он. – Если судить по их отношению, то можно подумать, будто я увел тебя силой, как какой-то преступник!»
«Ты жалеешь… о том, что я убежала с тобой?» – спросила Рози.
Он обнял ее и ответил:
«Нет, конечно, нет! Тебе известно, что я люблю тебя, дорогая. И в то же время трудно жить без денег».
«Да, я знаю».
«Мне пришлось слишком много вытерпеть, чтобы добиться того, что я имею. Я не могу бросить все это».
«Прости, дорогой… прости меня за то, что моя семья так жестока к тебе».
Потом ей приходилось повторять эту фразу еще не раз, даже тогда, когда она уже сама зарабатывала деньги, причем столько же, если не больше, чем Вивиан.
Теперь она ясно представляла себе, почему Вивиан уговаривал ее бежать. Да, он любил ее, но в не меньшей степени его привлекало то, что за ней стояло: высший свет, отец-граф, поместье.
Рози приняла решение, и никакие доводы мужа не смогли бы поколебать ее. Да, она пойдет на сцену, и пусть всякие там «Томы, Дики и Гарри», как высказался бы ее отец, таращятся на нее! Но она не допустит, чтобы имя ее братьев и сестер облили грязью.
«Ты хоть понимаешь, что имя – это твой капитал? – возражал Вивиан. – Дирекция обязательно захочет объявить тебя как леди Розамунду. Имя даст тебе больше денег и привлечет к тебе больше поклонников».
«Мне не нужны поклонники, когда у меня есть ты, – отпарировала Рози. – И я не намерена использовать свой титул или имя отца».
Рози не смогла бы объяснить, в чем причина ее упорства. Что-то внутри нее – очевидно, гордость, унаследованная от предков, – восстало против того, чтобы на ее семью, которая была частью истории Англии, навешали театральную мишуру.
Живя с родителями, она редко обращала внимание на изображение генеалогического древа у отца над столом. На нее также не производили особого впечатления знамена, добытые предками в многочисленных битвах. А картинную галерею, в которой были представлены портреты всех поколений Ормондов, она считала скучнейшим местом в доме.
Нетрудно представить, с каким осуждением они бы взирали на нее, если бы узнали, что одна из рода Ормондов играет на сцене!
Это был единственный вопрос, по поводу которого Рози не согласилась с мужем. В конечном итоге Вивиан сдался и выбрал для нее псевдоним.
«Ладно, – с горечью произнес он. – Как бы то ни было, надо найти такое имя, которое сразу же запомнилось бы публике. К примеру, Рози вместо Розамунды и… – Он задумался. – И Рилл вместо Ормонд. Рози Рилл! Тебе нравится?»
«Сойдет», – без всякого энтузиазма ответила Рози, догадываясь, что он насмехается над ней.
Но Вивиан, для которого была характерна резкая смена настроений, внезапно обнял ее и поцеловал.
«Какая разница, как тебя зовут, – с жаром проговорил он, – лишь бы ты оставалась такой же очаровательной, как сейчас! Уверен, ты им еще покажешь себя, дорогая».
Как это ни странно – ведь чаще всего получается так, что человек предполагает, а Бог располагает, – Рози действительно показала себя.
Сначала ей дали небольшую роль в пьесе, в которой Вивиан играл заглавную роль. Театральные критики заметили ее. Прошло некоторое время, и публика уже хлопала, едва она появлялась на сцене. Вскоре ей стали поручать более значительные роли.
«Ты имеешь успех, моя красавица», – однажды объявил Вивиан.
Рози казалось, что он доволен и гордится ею, и это наполняло ее душу счастьем.
Она никогда не пыталась объяснить ему, как ей было страшно выйти на сцену. При мысли, что сотни чужих глаз будут таращиться на нее, она едва не падала в обморок. На первом спектакле у нее от страха пропал голос, и она чуть не убежала за кулисы. Однако ей удалось убедить себя, что мнение всех этих людей, сидящих в зале, не имеет для нее никакого значения. Важно лишь то, что Вивиан любит ее. И она должна доставить ему удовольствие.
«Я люблю тебя! Я люблю тебя!» – повторяла она про себя, ожидая за кулисами.
Именно Вивиан давал ей силу делать то, что от нее требовалось.
Сначала, когда она участвовала в пьесе, в которой главную роль играл Вивиан, это было нетрудно. Публика награждала его шквалом аплодисментов, но не за мастерство исполнения, а за божественную красоту.
Прошло семь лет, в течение которых Рози играла на подмостках Вест-Энда и ездила на гастроли, ради мужа стойко перенося все трудности и не жалуясь. И вот на свет появился театр «Гейэти».