Требуется секретарша
Шрифт:
— Вот слушаю я тебя и думаю, — задушевно перебила я, глядя на него, — неужели ты вправду будущий журналист?
Он гордо посмотрел на меня и сказал: — Плевать я хотел на эту журналистку с Пизанской башни! Я в морге столько зарабатываю, что могу себе «Нью-Йорк тайме» купить со всеми потрохами!
— Значит, учеба только для прикрытия?
— А ты как думала?
— Жалко мне тебя, вроде симпатичный парень, умный, а теперь сядешь в тюрьму вместе с Крильманом своим и будешь творить в тюремной стенгазете.
— Ха-ха-ха! Не пори ерунды, я никогда не сяду, а уж Крильман тем более!
— Ты так думаешь? Ах да, тебе ведь еще неизвестно, что его только что забрали менты, а в машине у него обнаружили пистолет
Лицо его сразу изменилось, он явно испугался. Потом взял себя в руки и, ухмыльнувшись, проговорил:
— Даже если это и так, чему я не верю, то он от них в два счета отмажется и, можешь не сомневаться, скоро будет здесь.
— Я тебе вот что предлагаю, парнишка, ты мне скажи, зачем ему труп Горбатого понадобился и где он его спрятал, а я тебя за это отпущу на все четыре стороны. Поверь, ты не в моем вкусе и у меня нет желания проводить с тобой ночь в этой халабуде. Я еще добрая, а если сейчас придет мой босс, он тебя точно по стенке размажет и будет мучить, пока все не узнает. Он очень крутой. Студент скривился:
— Этот хлюпик? Да он мне до пупка не достанет! Я его плевком пришибу! Нашла крутого орла, тоже мне, ха-ха!
— Ты не забывай, что я ему помогать буду.
— Ты видел, что я с твоим дружком и дедом сотворила? — Он округлил глаза:
— Так ты сама их изувечила? Не верю!
— Могу и на тебе продемонстрировать, если прямо сейчас все не расскажешь.
Сомнения в его глазах поубавилось, и он пробормотал:
— Вот этого не надо. Пользуешься тем, что я связанный…
Тут мне в голову пришла блестящая мысль, и я тут же поделилась ею с ним:
— Давай так: я снимаю с тебя наручники, и мы деремся один на один прямо здесь. Если я проиграю, ты спокойно свалишь, а если нет — расскажешь мне все. Как тебе такой вариант?
Глянув на меня как на сумасшедшую, он тут же согласился:
— А не обманешь? Я ведь, пока все мозги из тебя не вышибу, не успокоюсь. А я их обязательно вышибу, можешь не сомневаться, у тебя никаких шансов нет. Ты ничего такого не задумала?
— Нет, не бойся, пупсик, не обману, я честная девушка. Дай слово, что перед тем, как испустишь дух, успеешь мне все рассказать, а то меня время поджимает.
— Ладно, даю слово. Снимай наручники быстрее, у меня руки на тебя чешутся, — повеселел он.
Я встала из-за стола, вынесла из комнаты сумку с пистолетом, заперла все двери из кабинета, а ключи забросила за шкаф, чтобы нельзя было быстро достать. Я совершенно не соображала, что делаю. Наверное, легкая победа в морге вскружила мне голову, и я решила, что мне все теперь нипочем, хотя студент был выше меня сантиметров на двадцать и явно сильнее. К тому же он наверняка занимался какой-нибудь восточной борьбой, как все подонки в наше время. Но я не могла заставить себя пытать беззащитного человека, чтобы заработать на этом деньги. Моя порядочность порой удивляла даже меня, граничила с безумием, о чем не раз говорила Валентина, которая давно бы на моем месте вытянула из этого бедняги все, что нужно, измутузив его до полусмерти. Если бы я хоть знала, где сейчас мой начальник и когда он придет, то дождалась бы его. Но времени не было, а еще неизвестно, что меня будет ждать там, где находится труп, которому завтра нужно оказаться во фраке, лежащим в гробу. Забросив все стулья за стол, чтобы не мешались под ногами, я поставила студента лицом к стене и расстегнула ключиком, найденным в сумке, наручники. Он аж дрожал от нетерпения и рыл копытом землю. И как только почувствовал свободу, тут же в развороте попытался ударить меня локтем, но меня уже там не было. Злорадно оскалив зубы, он встал в стойку и пошел на меня. Батеньки родные, мне стало страшно! Я и не думала, что у него кунгфу, причем, судя по стойке, все это дерьмо тянуло на черный пояс. А у меня официально был только коричневый. Лязгнув зубами он ринулся в бой, нанося удары руками и ногами по моему нежному телу, которое наверняка рассыпалось бы на мелкие части, если бы я не запрыгнула на стол и не начала его хлестать открытой ступней по щекам, что могла делать со скоростью семь ударов в секунду. Пригнувшись, он отскочил и удивленно уставился на меня.
— Ну, мальчик, покажи, на что ты способен, — прошипела я.
— Думаешь, самая умная? Научилась ногами махать и считаешь, что тебе все нипочем?
Дура! Все равно ведь прикончу, селедка долбаная!
– Индюк паршивый!
– Уродина кривоногая!
А вот это было уже слишком. Это он зря сказал. Ноги у меня вовсе не кривые, а очень даже ровные и красивые. Я рассвирепела и с визгом взвила в воздух. Увидев, что он бросился в сторону, я сразу полетела туда и попала точно в цель — пяткой в живот. Он скорчился от боли и, падая, схватил мою ногу. Я оказалась в позе сверху. Ему было очень трудно дышать от удара в солнечное сплетение. Он стал бить кулаками по моему божественному телу, а я, оседлав его, с силой вогнала кулак ему в глотку. Он захрипел. Я, схватив его здоровенную ладонь, с наслаждением заломила ему средний палец. Он мелко засучил ногами и, если бы мог нормально дышать, взвыл бы от боли. Все, он был мой. Придавив для порядка ему шею коленом, не отпуская пальца, я начала задавать вопросы, которые меня больше всего в тот момент интересовали:
— Ну как, теперь ты не считаешь, что ноги у меня кривые?
Он помотал головой и издал лишь хриплый звук.
— Что, разговаривать разучился? — Я ослабила колено, и он просипел:
— Пусти, скотина! Палец сломаешь!!!
— Сломаю, если не выложишь все о Крильмане. Начинай, я слушаю.
— Отпусти, я и так все расскажу! — взмолился он, задыхаясь.
— Смотри у меня, пупсик, я больше жалеть не буду. Малейшее движение, и ты — калека.
Я осторожно отпустила его и отошла в сторонку полюбоваться творением своих рук и ног. Оно мне понравилось. Пока не встало с пола и вдруг снова не бросилось на меня как буйвол на красную тряпку. Я отскочила за стол и крикнула:
— Ты же обещал!
— Убью, сука!!! — проревел буйвол и попер на меня, отбрасывая тяжелый стол в сторону, так, что тот перевернулся и все содержимое ящиков вывалилось на пол, разлетевшись по всей комнате. Он не обратил на это внимание, а я увидела пистолет Родиона, который упал из открывшегося ящика почти к моим ногам. Это было как раз то, что нужно, чтобы угомонить этого придурка, которого мне не хотелось калечить. С трудом отбиваясь от жестких ударов студента, который, видимо, решил переломать мне все кости своими пудовыми кулаками, я неожиданно упала на пол и сделала подсечку. Потеряв равновесие, он закачался, и мне пришлось пнуть его в пах, чтобы он упал. Только тогда я схватила пистолет и направила на него, вскочив на ноги.
— Все, говнюк, мое терпение кончилось! — задыхаясь, проговорила я. — Говори, или всажу пулю в твое подлое сердце!
Тяжело вставал студент, без всякого желания, сразу было видно, что из него получился бы хороший партизан. В плену у фашистов он бы долго сопротивлялся, перед тем как выдать место расположения своего отряда. Но все равно бы выдал, и его бы повесили. У всех подлецов судьба одинаковая. Подняв с пола стул, он уселся на него, испуганно поглядывая на пистолет, и вяло проговорил:
— Твоя взяла. Ты у кого занималась?
— Не у тебя. А ты у кого?
— У Чака Норриса, в филиале.
— Слабак твой Чак, а ты — дурак, — перешла я на стихи. — Но вернемся к нашим баранам. Говори мне все, иначе пристрелю за вооруженное ограбление секретарши на рабочем месте.
— Так ты секретарша?! — глаза его полезли на лоб. — Каков же тогда твой босс?
— Лучше не спрашивай. Ну, я слушаю. — Я взмахнула пистолетом и передернула затвор.