Требуется волшебница. (Трилогия)
Шрифт:
— Это кто? — выдавил он.
— Да вот, поймала на огороде. Репу у меня воровал, — пожаловалась я.
Ив возмущенно дернулся.
— Веду в замок, выкуп требовать.
— Так ведь это ведьмин хахаль! — Глаза Френа медленно наливались кровью.
— Окстись, голубчик! — дрожащим голосом пробормотала я. — И не хахаль он мне вовсе!
— Он и есть! — взревел наемник. — Счас я из него всю подлую душу-то и вытрясу, счас я все выведаю, где он свою кралю прячет!
— Да что ты! — возразила я. — Тот ведь русый, а этот совсем седой
Френ подслеповато прищурился:
— И правда...
— Тот ведь юноша совсем, а этот — старец, — вдохнов-ленно продолжила я.
И глядя, что наемник сомневается, поспешно добавила:
— Я ведь тебе по стеснительности природной не сказала, да только сластолюбец этот престарелый соблазнить меня пытался, на честь девичью покусился, негодник! Насилу его угомонила да повязала!
Зря я это сказала. Наемник зверел на глазах.
— На бабуську покуситься? — взревел он. — Да я шас его одной левой!
А выкуп? — пискнула я. — Он ведь мне золото обещал, чтобы избушку мою ветхую поправить!
— Выкуп?! — не унимался защитник старушечьей чести. — Выкупом он собрался отделаться? Нет уж, пущай женится теперь!
Ив едва платком не подавился. Я едва не прослезилась. Ну как на такого балбеса можно обижаться? Душа-то у него вон добрая какая, за старушку незнакомую как радеет.
— Так ведь не хочет! — не удержавшись, брякнула я. — Я, говорит, благородных кровей, а ты кто!
— Ну это дело поправимое! — заверил Френ, доставая дубину. — Сейчас я его убеждать буду!
— Спасибо, сыночек, — остановила я его. — Да только я и сама за него не пойду — боюсь, леший осерчает, как узнает, что другого ему предпочла.
— Ну это другое дело, — почесав голову, согласился детина. — Тогда делай с ним, что хоть! А далеко ли до замка Красных маков?
— А вон туда под горочку и левее, — любезно указала я.
Не знаю, уж что ему понадобилось у любезной леди Делии. Неужто прослышал про девицу на выданье и решил попытать своих сил? Чем Френ не шутит! Но в любом случае то, что наши пути кардинально расходятся, не может не радовать.
Обломовка выглядела так, как будто на нее регулярно совершала набеги бригада Мамаев. Покосившиеся стены придавали избушкам сходство с Пизанской башней, крыши зияли прохудившейся черепицей, сквозь поредевшие заборчики был виден бурьян, в изобилии произрастающий на крестьянских двориках, а сам забор напоминал пасть боксера, чей голливудский оскал изрядно пострадал в нелегком бою.
Обитатели деревни во всем походили на окружающие их постройки. По улице между домами бегали худые оборванные ребятишки, от них шарахались прочь дистрофичные цыплята, а единственный конь, который щипал скудную травку у забора, мог безо всякой конкуренции претендовать на роль личного скакуна Кощея Бессмертного.
Впрочем, мы еще не видели взрослых! Вот это совсем странно. Мы выехали уже на середину деревни, а нигде не стукнул топориком домовитый хозяин, запасающий дрова, не промелькнула с ведром воды шустрая девица, не донесся звон металла из кузницы, не устроил допрос с пристрастием вездесущий староста. Казалось, все взрослое население деревни вымерло, повторив участь динозавров.
Между тем детишки обступили нас плотной толпой и на разные голоса клянчили хлебушка. У ведьмы и воина! Как же, как же, сейчас возок с пряниками подойдет, это как раз по нашей части.
— А где твой папа? — Я поймала за шкирку самого проворного из мальчишек, который мертвым грузом повис на поводьях и целеустремленно карабкался наверх, очевидно, намереваясь занять место рулевого.
— Вестимо где! — радостно отозвался тот. — Дрыхнет!
Поздновато для послеобеденного сна.
— А мама?
— Тоже мне загадка! Тоже дрыхнет!
— А твои родители? — Я тряхнула другого мальчонку.
— Дрыхнут! — радостно подтвердил тот.
— Все дрыхнут! — хором отозвались остальные ребята.
— А староста где? — вздохнула я.
— Дрыхнет, как всегда!
Что ж, если мы хотим навести порядок в этом бедламе, стоит начать именно с деревенского управляющего.
— Ведите! — велела я.
Сперва я подумала, что дети шутят, ведя нас к собачьей конуре. Уж у кого у кого, а у старосты-то, даже в самой захудалой деревне всегда имеется исправный домик, упитанные свинки и довольные жизнью домочадцы. Поэтому я не сразу поняла, что заспанная морда, покрытая бурой щетиной, собирающейся книзу клочковатой бородкой, которая показалась в окошке конуры, и есть лик местного старосты. И уж когда морда громко зевнула, щедро источая винные пары, недовольно крякнула, свесилась наружу и строго поинтересовалась, какого беса его беспокоят на боевом посту, я и вовсе растерялась.
— Как себе позволяете встречать королевское посольство? — грозно гаркнул мой верный рыцарь.
От его рыка подобие старосты вмиг выкатилось из конуры и постаралось принять вертикальное положение. С пятой попытки стало понятно, что миссия невыполнима, и мужик плюхнулся на землю, прислонившись спиной к своему оригинальному жилищу.
Покопавшись в суме, я достала склянку с отрезвляющей водицей. Бедолага решил, что ему дают опохмелиться, и, не веря своему счастью, вцепился в бутыль и скорей опрокинул ее в себя. Скрутило его так, что клинообразная бороденка расправилась веером. Мужик вытаращил на меня ясные глаза:
— Ведьма!
— Дежурная волшебница, — строго поправила я. — Почему вверенную вам деревню до разрухи довели? Почему все спят вместо того, чтобы на поле трудиться? Почему земля не вспахана, коровы не доены, дети не кормлены?
— Какие коровы, — со слезами на глазах прошептал староста. — Еще в начале зимы последняя буренка с голоду сдохла.
— Как допустили? — рявкнула я.
— Так ведь сена никто косить не хочет. Все спят вповалку с утра до вечера, а ведь какие люди были, — взгрустнул мужик.