Трегуна
Шрифт:
— Я не обижаюсь на нее. Все понимаю, — ответила девушка.
В день, когда Марта увидела на кафедре тот беззвучный выпуск новостей, вечно горящий в ее глазах огонек угас. Авиакатастрофа подкосила ее настолько сильно, что она с разрешения Терезы Тодоровой взяла отгул, причем без обещания вернуться к преподаванию. Тем не менее понимая, что заключить себя в капкан скорби — определенно не лучший выход, Марта вернулась в юридическую школу. Студенты не могли не заметить, что любимого преподавателя будто подменили — хотя лекции и были все такими же интересными, но читала их Марта без особого
— Миссис Трегуна? — послышался в телефонной трубке высокий женский голос.
— Да, — ответила Марта. — Чем могу быть полезна?
— Это Рейчел.
— М-м-м, допустим. Простите, я не очень понимаю, кто мне звонит. Не могли бы вы…
— Рейчел Акрам.
— Рейчел? — удивилась Марта. — Ты?
— Как вы поживаете, миссис Трегуна?
— Нормально, спасибо. Сколько мы с тобой не слышались-то? Лет десять? Пятнадцать?
— Здра-а-авствуйте! — рассмеялась в трубке женщина. — Три года назад мы с вами виделись в апелляционном суде на рождественской вечеринке! Помните? Вас с момента отставки каждый год приглашали, и вы наконец-то пришли!
— А-а-а, да-да-да, точно! Вот старая голова! Точно!
— Миссис Трегуна, я вам, на самом деле, по одному вопросу звоню. Не просто так.
— Слушаю.
— Мне поступило заявление от некой Амиры Трегуна.
— «Мне», прости, это куда?
— Ой, а вы не знаете? Меня в прошлом году назначили федеральным судьей.
— Да ты что? — воскликнула Марта. — Я тебя поздравляю! Ты достойна!
— Ваша ученица и помощница не может быть недостойной.
— Определенно. Так и что там с заявлением? О признании Криса умершим, я так полагаю?
— Да, именно. Звоню вам по старой памяти, так сказать. Ваше мнение просто хочу услышать. Это ваш внук, как-никак. И, миссис Трегуна, позвольте сказать, что мне очень жаль, очень! Это трагедия.
— Спасибо, дорогая.
— Возвращаясь к заявлению: я склонна его удовлетворить, потому что не вижу оснований для отказа. Вы как на это смотрите?
— Удовлетворяй. К моему внутреннему ощущению это никакого отношения не имеет. Но мы с тобой судьи, и должны мыслить соответствующе, когда речь заходит о деле. Моя правнучка — его наследница. Ее надо растить, так что Криса нужно признать умершим. И не тяни сильно, если можно.
— Конечно, — ответила Рейчел. — Назначу заседание на четверг. Тогда же его вдова получит мое решение.
— Жена, — поправила ее Марта.
Глава 11
Самая приятная часть субботы — около шести вечера, когда урок рисования закончен, и можно снять футболку и неспешно пройтись вдоль берега по прохладному песку, чувствуя кожей порывы свежего океанского ветра. Воздух в это время будто бы наполнен лазурью, которая, как фильтр, изменяет картинку окружающего пейзажа. Гипнотические звуки прибоя умиротворяют, и в такие моменты кажется, что любая, даже самая острая проблема, напрочь смывается накатом очередной волны.
На главной площади уже заканчивали последние приготовления к празднику. Местные
Каждый раз, когда новый заряд выстреливал высоко в черное тропическое небо и рассыпался там на тысячи сочных разноцветных пылинок, все немногочисленное население городка дружно издавало восторженный протяжный гул, приоткрыв рты от удивления, и озарявший небо огненный рисунок ярко освещал их изумленные лица.
После фейерверка люди решили не расходиться, а продолжить празднование. Пляжный бар, в котором школа по будням проводила внеклассные занятия по рисованию, был увешан красными и оранжевыми китайскими фонариками, и из него доносились песни и смех. Облокотившись на крепкие бревенчатые перила маленького пирса, уходящего от бара в воду на несколько метров, Мали стояла с коктейлем в руках и задумчиво (а может, и мечтательно) глядела в бескрайнюю океанскую тьму.
— О! Рик! — повернулась она к молодому человеку, и несколько локонов ее длинных гладких темных волос свесились над водой. — Как тебе сегодняшний вечер?
— Это что-то потрясающее, — ответил он и тоже оперся на перила. — Вы всегда так празднуете день города?
— Если ты про фейерверк, то сегодня это было впервые. Это очень дорого для нас. А так — да, каждый раз украшаем город, готовим много закуски, поем, танцуем! Все это сближает и помогает осознать, что мы в одной команде.
— Очень интересно наблюдать, что люди действительно принимают участие в управлении городом.
— В маленьких городках по-другому никак, мне кажется, — улыбнулась Мали. — Мэр небольшого городишки — это, скорее, координатор, старшина, но никак не чиновник.
— Но формально ты все же чиновник, — молодой человек легонько толкнул ее в плечо.
— Формально, — согласилась Мали.
— А как давно ты мэр? И почему ты продолжаешь работать директором школы?
— Скоро будет два года, как я мэр. Когда меня назначили директором школы, то я боялась, что не потяну. Но ничего, справилась. Поэтому, как только родители школьников предложили мне выдвинуть свою кандидатуру после того, как наш бывший мэр серьезно заболел, я и не колебалась вовсе.
— И чем сложнее управлять — школой или городом?
— А я не управляю. Я подсказываю, советую, пытаюсь рассудить. Но с детьми, конечно, хлопот-то побольше будет, — рассмеялась она. — Ну, а ты?
— А что я?
— Ты чувствуешь себя у нас в своей тарелке?
— Абсолютно! И успел вас всех полюбить. И благодарен за то отношение, которое ко мне сложилось у людей. Особенно у детей.
— Это твоя заслуга, — Мали положила свою руку ему на плечо. — Ты чудесный педагог. И я с первого взгляда поняла, что человек ты тоже чудесный.