Трехкольт
Шрифт:
– Нам надо к проливу, если сейчас выйдем, до сумерек успеем перебраться за него.
Анэка кивнула.
– Я должна найти Морану.
Софита поморщилась.
– Её в живых нет уже.
Анго резко взглянула на шуверку, и отвела взгляд. Сердце защемила тоска и отчаяние, но горевать было некогда.
Она поднялась в колен.
– Пошли!
Софита еще раз посмотрела на мертвого Артона.
– Да, пойдем. Нам надо торопиться.
====== 22. Курс на Трёхольт ======
Когда дождь немного стих, они добрались до берега Гридорского пролива. На переправе стояли несколько широких плотов,
“Рыбак?” подумалось иллинке. “Только рыбаки хорошо знали как вязать сей узел.”
– Этого выберем – кивнула на горбача Анэка. – Пойдем.
– Нам надо на Трёхольт – серьезно сказала Анго. – Я хорошо заплачу.
Горбач кивнул и отвязал конец троса, привязывающий плот к берегу.
– Пролива не спокойна – сказал он на плохом иллинском.
Путар плохо очень говорил по-иллински, а по-вепси не говорил совсем.
Анэка оглядела воду.
– Бурная – повторила шуверка – скоро шторм, мы должны успеть.
Анэка заплатила горбачу.
– Вези.
Когда они ступили на плот, он показался им довольно крепким, но когда уже они отчалили на большее расстояние, выявилось, что не так и крепок плот, как казался с виду. Через какое-то время опять начался дождь, а с востока шел шторм, как и сказала шуверка.
– Не к добру – пробормотала она про себя. – Природа гневается.
Анэка пыталась удержать равновесие на плоту, от этого уже через пару соколиных взмахов крыла, начали ныть ноги.
Берег на котором стоял Алеас постепенно пропала из виду, растворяясь в вечернем тумане и надвигающемся шторме.
– Не успеем – причитала Софита.
– Должны.
Узлы были надежны, а вот верева – не шибко.
На середине пролива все-таки на них налетел шторм, подымая высокие волны. Горбач пытался и старался изо всех сил, но плот был слишком мал, что бы противостоять стихии и через три сажени бревна под ногами стали расползаться.
– Глубина какая тут? – прокричала сквозь ветер иллинка горбачу.
– Двести локтей, самый глубокий место. (примерно 9 метров – прим. авт.)
– Приготовься, – сказала она Софите – возможно нам придется плыть.
Та посмотрела на нее испуганными глазами.
– Ты безумная? В проливе вода ледяная сейчас...
– Выбора нет другого.
Правда выбор им не понадобился, за них выбрала природа. Горбач на миг отвернулся, проверяя надежность узлов, его рука съехала с деревянного руля в бок, и плот напоролся на небольшой, но довольно скользкий валун ближе к середине пролива. Затрещали бревна и верева, а потом плот просто рассыпался под ногами, будто состоял из опилок. Анэку и Софиту подбросило вверх, а затем швырнуло в ледяную воду. Первые мгновения холода иллинка не ощутила, так как боролась со стихией, но уже позже поняла, что силы утекают из нее очень быстро. Она не видела практически ничего, только вспомнила лицо Мораны, и ее слова “сердцу не прикажешь” перед тем как ее сознание окутала мгла.
“...Мы обязательно будем вместе, будем рядом, слышишь? Я дойду, и обязательно разыщу тебя, благородная вепска, где бы ты ни была. Моё сердце рядом с тобой лишь оживает, и начинает биться быстрее и руки крепче и жить я хочу лишь для тебя...”
Над Трёхольтом встало солнце. Веселый летний денек отражал спокойствие и умиротворенность. Анэка открыла глаза. От долгого пребывания в темноте, первое время глаза резал свет дня, а точнее утра. Она повернула голову и постепенно начала понимать, что жива и находится в просторном жилище. Немного болела голова, и было как-то не по себе. Из одежды на ней осталась только мамина рубаха, которую она шила для своей дочери в сей поход, остальная одежда была неизвестно где. Лежанка, на которой ей приходилось лежать, была довольно мягкой, отчего создалось ощущение, что лежит она на перине. Давно уже спина не испытывала такого блаженства, как сейчас. Она приподнялась на локте, и поняла, что лежит в помещении одна.
“Софита!” вспомнила она про шуверку.
Она попыталась подняться и встать на дощатый пол. Ноги еще немного ныли, но она-таки встала.
– Тебе добрая путница еще бы полежать – раздался за спиной мужской добрый голос.
Анэка обернулась.
Перед ней стоял крепкий мужчина за сорок годин, в руке он держал резной, в пол его роста, посох. По одеянию Анэка не поняла чьего он рода, но предположила, что вепс. Она читала, что иногда лесные дедушки-вепсы носят с собой посохи, что бы охранять себя и лес от непрошенных гостей.
– Софита, где она?
– Со спутницей твоей все хорошо – кивнул он, – она поспит и будет в полном здравии. И тебе бы надо.
Иллинка присела на край лежанки.
– Я не помню, как сюда попала – сказала не громко она.
Мужчина прошел в помещение, взял ладну небольшую скамью и сел напротив девушки.
– Може и не надобно тебе этого помнить, Анго.
Анэка посмотрела в его добрые и лучистые глаза.
– ВЫ меня знаете?
Мужчина пожал плечами.
– Моя почившая жена знала, что вы рано или поздно придете за мечом, Анго.
– Откуда?
Он вновь пожал плечами.
– Одним Богам это известно.
Анэка помолчала.
– А вас как величать?
– Каюлт. Я из вепского рода. Но вепс я лишь наполовину, а на вторую половину я острожник.
Анэка вздрогнула, когда это услышала.
– Не бойся, вреда вам я не причиню. Я хранитель этих лесов, мы с сыном тут живем.
Он вздохнул и пригласил редкую бородку.
– Тебе нужно отдохнуть, Анго.
– А моя одежда, где она?
Мужчина улыбнулся.
– Она просохнет к вечеру этого дня. А пока... отдыхай, и набирайся сил, они ох как пригодятся тебе и твоей спутнице. Когда солнце перевалит через полдень, можно будет вас накормить, а потом вам придется идти.
Иллинка молча выслушала хранителя лесов и кивнула.
Какое-то время она и правда спала. Снился ей почему-то Майдар, почти безлюдные улочки, тихие вечера около костра, любование звездами...
Потом, когда она проснулась и солнце еще не перешло грань полдень, она размышляла о том, что же творится в ее сердце, и почему оно так сильно скучает по той, коей может уже и в живых нет. Анэка понимала разумом, что такое вполне может быть, что Морана погибла, но сердце отказывалось верить в это, все равно надеясь когда-то встретить ее среди живых.