Трехкольт
Шрифт:
– Как чувствуешь? – тихо спросил он.
Анэка оглядела себя. На ней не было ни царапины.
– Как вы это сде...
Старец приложил жилистый палец к губам.
– Не стоит спрашивать, не надо, просто прими как есть.
Анэка в изумлении осматривала себя. Старец исцелил все ее раны. Все, кроме одной.
“Морана. Увижу ли я тебя?”
– Не тревожься – сказал спокойно Свегебор. – Вы свидитесь. Когда-нибудь.
Иллинка вздохнула.
– Пойдем, я покажу тебе меч – приглашал, вставая с лавки старец – Ты сама должна его взять.
Они прошли через небольшую арку внутри пещеры. По пути им встретились двое девушек, в белом одеянии.
– Кто они? – спросила иллинка.
– Они проживают в этой обители.
Потом они спустились в небольшой грот, темный и пахнущей влагой. Его стены поросли мхом и странной изумрудной травой.
– Вот он! – возвестил старец. – Бери его.
Когда Свегебор отошел с сторону, Анэке открылся небольшой пригорок, на нем стоял большой бурый валун, а в него вбит меч.
– Как же я его выну, он вмурован в камень? – сомневалась иллинка.
– Ты сможешь – тихо произнес старец и улыбнулся.
Анэка подошла. Меч был намного больше, чем тот что она обычно носила с собой, и тот что остался лежать на траве перед пещерой.
Она взялась за рукоятку, и рванула меч на себя, а потом вверх. Усилие было приложено, но не сказать что бы иллинка тратила силы, однако вопреки всем сомнениям, валун в котором почивал меч, под действием развалился, высвобождая трёхольский меч, с выгравированными словами, на непонятным языке.
Свегебор улыбнулся.
– Очень хорошо. А теперь пошли, я расскажу тебе многое.
Свегебор как оказалось хранил меч уже много годниц. Он был юношей, когда Магары его призвали. Этот меч простым не был.
– Что написано на клинке?
– “Добрые дела удваивают силу обладателя.” это на старо-вепском.
А еще старец сказал ей, что она теперь избранная, и что ей придется сражаться со злом и несправедливостью всю ее жизнь, короткую или длинную. Анэка это знала. Откуда-то, с самого рождения.
– Теперь магары твои кровные браться, а гриды – верные помощники – сказал Свегебор, и протянул ей медальон. – Никогда не снимай его.
А еще он дал ей книгу, как напутствие.
– Я буду рад, если ты погостишь тут хотя бы дницу – сказал старец.
Анэка кивнула, соглашаясь. Да и спешить ей было некуда. Не к кому.
Сидя в светлой комнате в обители старца, и вертя медальон в руках она думала о том, какой путь она прошла. Но что был этот путь без того, кого она любила всей душой, и главное сердцем. Раскрыв медальон, она обнаружила внутри кусочек горного хрусталя, вспомнив, как она лечила Морану им от ее ран. “Значит она знала, все знала...”
Вспомнив про сверток она достала его из сапога. И развернула.
Свитка было два. Один был писан рукой Софиты, это было письмо с просьбой. “Если я погибну, найди мою сестру Наиру, она была пленена Хайгордом, еще одним отступником, он забрал ее в рабство, а меч принесет тебе удачу. Софита.”
А второе письмо было не чем иным, как обрывком какой-то летописи. На этом жалком кусочке поместилось всего несколько строк:
“Глоток небесной выси,
Что б утолить тоску.
Истоки этой жизни,
Во сне и наяву.
Ты тихо обернешься,
Порвав тугую тишь.
Ты может и вернешься,
Когда-нибудь, малыш.
Меняю эти тропы,
На послесловье дня,
Полуденные совы,
И искры от огня.
И бой этот, кровавый
На нежную зарю.
Я все это меняю,
Ведь я тебя люблю...”
Эти строки написал Артон. У Анэки дрогнула душа, когда она она читала это. “А я... как поступила с ним я?”
А я… просто люблю другого человека.
Прошло три дницы.
В Илиаре было непривычно тихо. Анэка сошла с торгового корабля и направилась в отчий дом. Люди, которых она встречала по пути, оглядывались на нее, как-будто это была уже не она, а чужеземка. Трёхольский меч ее быстрой ходьбе ничуть не мешал, и она еще на корабле сделала ошеломляющий ее вывод, что меч словно укоротился в ее руках, до нужных размеров.
Анго прошла несколько домов и свернула на знакомую улицу.
Маму она завидела еще далече. Она убирала сено неподалеку, от их дома.
Иллинка остановилась, глядя, как женщина ловко справляется со своей работой.
– Я ведь тоже могу помочь! – вымолвила иллинка, наконец.
Женщина обернулась на голос, и тут же бросилась обнимать дочь.
– Анэка, доченька моя!
Объятия были крепкими.
– Я вернулась. Я же обещала.
Ленера плакала, смотря на живую и невредимую дочь.
– Слава Богам и Матери Земли, они уберегли тебя – шептала женщина. – Пойдем, ну пойдем, тебе надо же отдохнуть с дороги.
В отчем доме всегда было, как в раю. Мама накормила ее вкусными лепешками с творогом и дивным квасом, рассказала как они тут жили без нее, и как надеялись ее вновь увидеть.
– Я молилась каждую ночь – поведала Ленера. – Я знала, что Боги защитят тебя, ты же у меня единственная.
И уж конечно не обошлось и без иллинской бани, по всем традициям этого рода, в ней было нужно мыться под вечер, париться, а потом купаться в холодном проруби.
Так и сделано было.
Анэка сидела вечером в своей комнате на верхнем этаже их дома, она вертела в руках медальон.