Тренер: молодежка. Книга 2
Шрифт:
— Ладно. И как вы с ним договорились?
Совсем тихо она призналась, что все-таки он вымутил у нее обещание открыть калитку. И она незаметно прихватила ключ.
— Но я бы не позволила ему ничего сделать! — поспешила признаться она. — Если бы я только заметила, что он собирается такое сотворить, я бы сразу в него вцепилась, крик бы на весь лагерь подняла!
— Ладно, теперь не придется поднимать. Сделаем все тихо. Интеллигентно. Но твердо. Как вы с ним договорились?
Она посмотрела на свои часики:
— Через полчаса должен подойти.
—
Спустя полчаса Пупс подходила к калитке, расположенной в таком укромном месте, где вообще мало кто ходил, и тропинка еле просматривалась в траве. Приятно пахло летним лесом, разнотравьем, и вообще здесь было чудесно… но мне сейчас было не до красот. Я удачно затаился за углом небольшого кирпичного здания, какого-то хозяйственного склада, что ли, напряженно вслушиваясь в безмятежную лесную тишину.
Сначала я не слышал ничего, затем невнятные голоса, затем ржавый скрип. Голоса стали четче.
— Так как ты собираешься делать свой репортаж?.. — женский.
— Потом объясню, — нетерпеливый мужской. — Здесь никого нет?
— Почему никого? Вот ты, вот я.
Ишь ты! Умеет подколоть.
— Не надо ерунды! — раздражился мужчина. — Времени нет.
— Я не пойму, что тебя конкретно интересует?
Возникла небольшая пауза. Потом мужской голос сказал:
— Где у вас тут администрация. Столовая…
— Зачем тебе столовая?!
— Я же сказал — потом объясню!..
Потом объяснять не пришлось. Услыхав про столовую, я не смог сдержать гнева. Вот же паскуда!
Выйдя из-за угла сарая, я увидел, что дохляк стоит спиной ко мне — в джинсах, в легкой серой ветровке, девушку из-за него было почти не видно.
— Ну идем, — велел он ей.
— Пока стоим, — негромко сказал я.
Он резко развернулся. Лицо исказилось такой гримасой, что не понять, какая именно это эмоция. Смесь злобы, страха, гнева.
— А-а… — проскрипел он. — Это вы! Великий тренер?!
— Великий, не великий, но тренер. А ты — гнида.
Он стоял молча, губы подергивались. Видимо, хотел родить что-то язвительное, чтобы сразить словом наповал, но ничего не рожалось. Я решил ему помочь:
— Ну что? Штаны попортил? Стирать будешь или сразу выбросишь?
Каюсь, на утонченный юмор у меня не хватило запасов эрудиции.
Он вдруг повернулся к девушке.
— Это ты его привела?! — злобно слетело с его языка. — Тварь! Сука!
И не владея собой, он замахнулся.
Я, конечно, с самого начала планировал применить легкое насилие, безопасное для здоровья, очень аккуратное, но болезненное, чтобы этот уродец надолго запомнил, чего не надо делать на этом свете. Но когда он замахнулся на женщину, все мои благоразумные планы полетели кувырком.
Вот гад!
Я бросился вперед и по-хоккейному, толчком плеча сбил его с ног. Он вскочил, весь в немощной ярости, и я четко, со злостью врезал ему правым хуком в подбородок, в самую точку, от чего в башке вспыхивают призрачные гирлянды и мир начинает вертеться веселой каруселью.
—
— Не боись, Елена Анатольевна, говно не тонет!
Террорист-отравитель лежал на траве с таким выражением лица, будто ему показывали загадочные волшебные картинки, а он не понимал, о чем они. Я не побрезговал встряхнуть его, пройтись по карманам, левая рука нащупала что-то выпуклое…
И я вытащил из кармана красивый бело-синий пластмассовый флакончик с надписями на незнакомом языке.
— Этот? — я показал пузырек Елене.
— Да… — пролепетала она.
Гнев душил меня. Нет, ну какой же гад! И на сдержавшись, я кулаком, как молотом бахнул ему в солнечное сплетение.
Что-то там гулко екнуло так, что вот тут я малость испугался.
— Оуууй!.. — плаксиво взвыл страдалец, кривя рот.
Ну, жить будет! Только теперь обосранно.
Решение пришло мгновенно. Я открутил крышку — точно, бесцветные кристаллики вроде соли.
— Профилактика пищеварения! А ну, разинул хлебало, — и не дождавшись выполнения команды, я жестко стиснул пальцами его щеки. С разинутым ртом он глупо вылупил глаза, и я от души сыпанул зарубежное снадобье ему в пасть.
— Вот так. Теперь встаем, — я дернул его за воротник. Часть порции он вяло выплюнул, обслюнявив воротник, но что-то проглотил, так что веселая жизнь в ближайшее время ему теперь обеспечена.
— Пошли, — скомандовал я, за шкирку волоча его к калитке. — Надеюсь ты понял, что здесь появляться тебе больше незачем. Иди, удобряй лес. Хоть какая-то польза природе будет от тебя. Подтираться будешь лопухами. А препарат подлежит конфискации.
Вытолкнув его за забор, я все-таки не удержался, и по всем правилам футбольного удара влепил ему такого подсрачника точняк в очко, что первый позыв к стулу он, думаю, испытал в ту же секунду, если не сразу дристанул в трусы.
Я запер калитку и вручил ключ воспитательнице.
— Елена Анатольевна, — сказал я задушевно. — Надеюсь вы сделали правильные выводы из произошедшего?
— Надеюсь, — слабо улыбнулась она. — А с этим что делать будем? — и указала взглядом на слабительное.
— Да в сортир выкинем, что с ним еще делать!
Так и поступили.
…Назавтра мы вернулись к тренировкам. Ребятам про историю с несостоявшимся отравлением я, разумеется, говорить не стал. А отдых явно пошел им на пользу, и психологически они были на взлете, я видел, что они обрели настоящую уверенность в своих силах, и главное, настырное желание тренироваться, подчинить себя цели, совершенствоваться, они готовы были отрабатывать технические и тактические приемы от зари до зари, мне приходилось их утихомиривать, чтобы не дай Бог, не перетренироваться — здесь тоже есть трудноуловимая грань, которую можно случайно переступить, и тогда… ну, не пиши пропало, но проблемы будут. Ребята по молодости лет и горячности не замечали того, что могут переборщить с нагрузками, приходилось иной раз чуть не выгонять их с поля.