Трени-ян (с иллюстрациями)
Шрифт:
— Смотрите, смотрите! ЮнМи пришла!
— Ага. Как обычно, словно королева, голову держит!
— С её-то сертификатами, ей есть чем гордиться. Только непонятно, почему она никому о них не говорила? Вот я бы всем рассказала!..И на рояле она отлично играет… Когда только успела научиться…
— Смотри-смотри! Опять одна есть села! Да что с ней такое?! Совсем не боится изгоем стать?
— А пойдемте, спросим её об этом?
— Думаешь, стоит?
— Почему нет? Может, у неё что-то не так, раз она одна ест… Вдруг, она о ком-то
— Так она тебе и скажет!
— Но спросить-то можно…
— Смотри, смотри, сколько она сахара в кофе кладёт! Это же вредно, класть столько сахара! Прыщи будут!
— По её лицу не скажешь, что сахар ей вредит… Вон, какая кожа ровная!
…
Сижу, никого не трогаю. Хотя хочется кого-нить покусать, так жрать хочется. Не выдержав мук голода, дошёл до школьного кафе. Взял стакан кофе с печеньками, сел за столик в уголок, дабы не привлекать внимания. Печеньки здесь невкусные. Пресные. Не как наши. Но я сахару побольше в кофе набухал, для компенсации. Пью сладкий кофе, закусываю невкусными печеньками, ни о чём особо не думаю, смотрю в никуда, мозг расслабляю… Отдыхаю перед заполнением «эмоционального журнала», сил набираюсь. Интересно, а нельзя ли как-нибудь ускорить его заполнение?
— Э… Привет? — неожиданно раздаётся рядом голос.
Отключаюсь от мысленной картинки в своём мозгу, на которой железный робот бешено штемпелюет мой «эмоциональный журнал» здоровенным штампом и возвращаюсь в этот мир. Рядом с моим столиком стоят три улыбающиеся девочки, со стаканчиками кофе в руках и выжидающе смотря на меня. Девчонок я знаю. Учатся на год старше.
— Аньёнхасейо, — вежливо отвечаю я, используя официальное приветствие и изображая кивком поклон.
— Здравствуй. Тебя же ЮнМи зовут, да? Ты нас знаешь?
— Да, Ынха-сонбэ — называю я её по имени, подтверждая, что знаю.
— Хорошо, кивает Ынха и сообщает, — Мы хотим с тобой поговорить.
— Пожалуйста, сонбе, — откидываясь назад на спинку стула, делаю я приглашающий жест левой рукой в сторону свободных мест за моим столом, — я буду рада.
— Спасибо, — вежливо благодарят девчонки и быстренько занимают предложенные места.
Как-то они… подозрительно настроены, — думаю я, замечая непонятное выражение на лице одной из гостьей, — нужно держать ухо востро…
— Ой, тебе нравятся эти печенья? — с милой улыбкой на устах обращается ко мне с вопросом одна из подружек, начиная, как это принято у девушек, разговор чёрт его знает откуда. Из далёкого-далёко.
— Если честно, — отвечаю я, не имея желания играть в «культурные разговоры за столом», — совершенно не нравятся. Но остальные — ещё хуже. Поэтому, я ем эти.
С удовольствием смотрю на их озадаченность. Приятно думать, что я сразу «порвал шаблон» разговора и повел его по своим правилам.
— А мне всегда казалось, что пирожные тут вкусные, — переглянувшись с подругами, удивлённо говорит девушка.
— На вкус и цвет — все фломастеры разные, — не
Собеседницы снова мешкают, видно соображая, при чём тут вкус и фломастеры? Похоже, таких прибауток и них тут нет, есть другие, которых не знаю я. Я пользуюсь своими и поэтому, каждая моя шутка требует обдумывания, поскольку звучит для услышавших её в первый раз.
— Тебе не нравится, как тут готовят? Правда? — удивляется ещё одна девушка.
Если честно, — думаю я, — мне кажется, что местные повара ставят на нас опыты, играя в игру — «интересно, а это они тоже — сожрут?». Но я человек культурный, поэтому, так говорить не стану.
— Я привыкла к другой пище, сонбе, — дипломатично отвечаю я.
— Какой? — тут же следует быстрый вопрос заданный очень заинтересованным тоном.
— У моей мамы свой ресторанчик. Она хорошо готовит.
— А-а, а мы думали, к заграничной… (разочарованно)
— Почему, к заграничной, сонбе? — не понимаю я.
— Ну… (пожимая плечиком)… ты же столько языков знаешь… Мы решили, что ты где-то практиковалась, вот и привыкла к другой пище… Не корейской…
Не корейской? Нужно быть осторожнее с местным патриотизмом…
Молча пожимаю плечами, не говоря ни да, ни нет. Три пары глаз внимательно смотрят на моё лицо, считывая его малейшее мимическое движение. Да, женщины, — это не просто… Им палец в рот не клади. Зазеваешься — по плечо руку оттяпают! Не нужно было их за свой столик пускать. Теперь приходится напрягаться.
Отмалчиваюсь, так ничего не сказав по поводу «не корейской пищи». Пусть сами чего-нибудь придумают.
— ЮнМи, а почему ты всегда ешь одна? — после порядочного молчания задают мне другой вопрос, — это из-за того, что тебе не нравится еда? Или… Может, ещё из-за чего-то? Может, ты переживаешь из-за чего-то?
И так участливо смотрят в глаза. Ну, девки, ну дают! Щас прямо всё так и расскажу!
— Я так тренируюсь, — отвечаю я, — готовлюсь к жизни звезды эстрады.
— Тренируешься? — не понимает та, — Как же ты это делаешь?
— Сонбе, вы ведь видели звёздное небо? — отвечаю я вопросом на вопрос.
Да, — без слов кивает та в ответ.
— Разве звёзды на нём висят кучками? — спрашиваю я.
Сонбе задумывается, припоминая.
— Даже если нам видно несколько звёзд рядом, — прихожу я ей на помощь, — то это только иллюзия. Любой астроном вам скажет, что на самом деле, между звёздами миллиарды миллиардов километров. Удел звезды — одиночество. Звезда может быть только одна.
— Настоящая звезда, — делаю я оговорку, пока девочки думают над этой концепцией, — Поэтому, я тренируюсь быть одной. Я считаю, что это может мне пригодится в будущем и это более правильная тренировка, чем заполнение всяких журналов впечатлениями об уже забытых под вечер эмоциях. Журнал не научит быть одной, а поедание пищи в одиночестве — очень даже.