Тренировочный полет
Шрифт:
Прихватив двух роботов, Карл рванул к цистерне сам. Пламя все еще ревело вокруг кабины, огненные языки просачивались внутрь. Там, внутри, человек вопил от боли. Повинуясь указаниям Карла, один из роботов открыл дверь и нырнул в кабину. Сгибаясь пополам, прикрывая тело водителя своим собственным, робот выволок человека наружу. Ноги бедняги превратились в бесформенное месиво, одежда на нем пылала. Робот оттащил свою ношу в безопасное место, и Карл принялся гасить пламя голыми руками.
Аварийные службы сработали столь же стремительно, сколь разразился пожар. Команды пожарных и спасателей
– Да он как со сковородки!
Доктор выхватил у робота-носильщика герметическую емкость и обмазал ноги пострадавшего студенистым противоожоговым веществом. Он не успел закончить, а другой носильщик уже протягивал ему распахнутый чемоданчик с медикаментами. Врач молниеносно выбрал нужный из множества шприцев и сделал инъекцию. Он действовал чрезвычайно быстро и эффективно.
Роботы-носильщики уложили водителя в «скорую помощь», и та мигом сорвалась с места. Доктор заговорил в микрофон на лацкане, давая указания персоналу больницы. После этого он обернулся к Карлу:
– А теперь посмотрим на ваши руки.
Все произошло с невероятной быстротой, и Карл даже не успел осознать, что тоже пострадал. Только сейчас он увидел ожоги на ладонях и ощутил резкую боль. По лицу текла кровь. Он покачнулся и едва устоял на ногах.
– Ничего, ничего, – мягко проговорил врач, помогая Карлу сесть. – Не так страшно, как кажется. Будут вам новехонькие ладони за пару деньков.
Он успокаивал Карла, а сам не прекращал копаться в чемоданчике. Внезапно Карл почувствовал резкий укол в плечо. Боль отступила.
Из-за укола все вокруг стало расплывчатым. Карлу плохо запомнилось, как его везли в больницу в полицейской машине. А потом был блаженный покой в прохладной постели. Видимо, ему сделали еще один укол, потому что очнулся он только утром.
Неделя в больнице показалась настоящим отпуском. Персонал то ли не знал о том, что Карл осужден, то ли никого это не заботило. За ним ухаживали точно так же, как и за любым пациентом. Ему наращивали кожу на ладонях и предплечьях, а он знай наслаждался мягкой постелью и разнообразным питанием. Ему давали обезболивающие, и лекарства заглушали беспокойные мысли о другой жизни, оставшейся за стенами больницы. А еще его очень порадовала новость, что обгоревший водитель тоже выздоравливает.
Однако на восьмое утро дерматолог потыкал в его новенькую кожу и расплылся в улыбке.
– Молодцом, Тритт, – похвалил он. – Похоже, сегодня мы с вами расстанемся. Распоряжусь, чтобы оформили выписку и принесли вашу одежду.
Карл подумал о том, что ждет его снаружи, и снова желудок превратился в тугой комок. Возвращаться к жизни осужденного теперь вдвойне тяжелее – после таких-то каникул. Но ничего не поделаешь. Карл одевался как можно медленнее, стараясь растянуть каждую секунду оставшегося больничного времени.
Он уже шел по коридору,
– С вами хочет повидаться мистер Скарви. Сюда, пожалуйста.
Скарви? А, тот водитель. Карл последовал за сестрой в палату, где сидел на кровати дюжий мужчина. С его телом что-то было не так. Под одеялом почти ничего нет, догадался Карл. Бедняга лишился ног.
– Отчекрыжили по самые ляжки, – бодро пояснил Скарви, заметив взгляд Карла. Водитель улыбался. – Да не бери в голову. Хоть не болят теперь. Врачи засадили регенерационные зародыши. Говорят, через год будут ноги лучше прежних. По мне, так нормально. Все лучше, чем зажариться живьем в чертовой цистерне.
Он рывком выпрямил спину. На лице отражались сильные чувства.
– Мне показали ролик. Пожарная служба снимала, у них камера наблюдения на том участке. Так что я все видел. Чуть не стошнило, честно. Хорош же я был, когда ты меня оттуда выволок. – Он выпростал мясистую кисть и стиснул руку Карла. – Хотел сказать тебе спасибо. Ну, пока ты не ушел.
Карл сумел выдавить лишь глупую улыбку в ответ.
– Хоть ты и арестант, мне до лампочки, – добавил Скарви.
Карл осторожно высвободил руку, встал и вышел. Не стал ничего говорить, просто побоялся. Эта неделя была волшебной сказкой. Прекрасной и нелепой. Он отбывает наказание, и так будет еще долгие-долгие годы. Ему никуда не деться от общества, для которого он изгой.
Карл открыл дверь своей унылой комнаты, и осточертевший голос загудел из динамика:
– Карл Тритт, вы пропустили семь дней трудовой повинности и один день отработали не полностью. В обычных обстоятельствах эти дни не вычли бы из вашего срока. Однако в этот раз будет сделано исключение. Пропущенные дни зачтутся вам, хотя бы и вопреки приговору.
Счетчик-календарь торопливо защелкал, подтверждая слова Контрольного органа.
– Не знаю, как и благодарить, – съязвил Карл, устало валясь на кровать.
Монотонный синтетический голос продолжал, словно не заметив сарказма в реплике Карла:
– Вдобавок вы получите награду. Согласно «Специальным правилам смягчения наказания», проявление личного мужества и риск ради спасения человеческой жизни расцениваются как социально значимое поведение и вознаграждаются соответственно. Срок вашего наказания сокращается на три года.
Карл вскочил и недоверчиво уставился на динамик. Это что, розыгрыш? Он покосился на первое окошко счетчика. Календарь шелестел цифрами: 18… 17… 16… Все, листание прекратилось.
Вот это да! Три года долой! Вроде бы такое невозможно, но вот же они – цифры на счетчике.
– Контрольный орган! – вскричал Карл. – Послушайте, пожалуйста! Что произошло? В смысле, что это за фокус с вознаграждением? Как это может сократить срок? Почему я никогда о таком не слышал?
– Принципы сокращения срока наказания не предаются широкой огласке, – ровным голосом ответил динамик. – Подобные сведения могут побуждать граждан к нарушению закона, в то время как угроза наказания есть средство сдерживания. Как правило, осужденному сообщается о возможности сокращения срока только по истечении первого года. Ваш случай является исключительным.