Трепет света

Гамильтон Лорел Кей

— Ты велела им поговорить с терапевтом, и после того, что делали с ними Кел и Андаис за неподчинение, они подошли к терапии так, словно от этого зависела их жизнь.

Я покачала головой и вздохнула.

— Значит они все пострадали еще сильнее, чем я думала. Подожди-ка, поэтому некоторые женщины из стражи перестали посещать терапевта спустя несколько недель?

— Да, они наконец осознали, что с твоей стороны это не было приказом. Некоторые из них рискнули проверить, было ли это просто твоим советом,

и когда ты не пришла в ярость, на терапию перестали ходить и другие стражники.

— Но большинство из них все же не оставило терапию, — сказала я.

— Как я уже сказала, Мередит, они ответственно подошли к своей терапии из страха, что ты можешь с ними сделать, если они не выложатся, и она на удивление хорошо влияла на многих из них.

— Сомневаюсь, что можно кого-то заставить так подойти к своей терапии.

— Я тоже, но с ними дела обстоят так.

Я нахмурилась, озадаченная, и в конце концов покачала головой.

— Пусть будет так.

— Ты на удивление рациональна в очень нерациональных вопросах.

— Мне нужно поблагодарить тебя за комплимент, или это доставляет проблемы?

Она улыбнулась.

— Ни то, ни другое. Но те стражницы, что упоминают Кела полным ненавистью голосом, рассказывают удивительные вещи о твоем отце. Думаю, большинство из них до сих пор влюблены в него, как в хорошего лидера и как в мужчину.

— Я вообще-то уже задумывалась, что в моей семье гораздо больше безумия, нежели вменяемости. Но ты забыла, что моя бабушка была такой же чудесной и заботливой, как и ее родители, мои прабабка и прадед.

— Ты права, об этом я забыла. Потому что твоя бабушка была наполовину человеком, наполовину брауни[28], я не воспринимала ее всерьез, хотя следовало бы, ведь безумие, похоже, исходит со стороны сидхов.

— Мы не самые уравновешенные люди, — согласилась я.

— Полагаю, дело в слишком долгой жизни, Мередит. Наши тела не стареют, а вот с разумом, возможно, это происходит.

— Хочешь сказать, у Тараниса и Андаис своего рода маразм?

— Возможно, хотя по меркам фейри Кел не был так уж стар.

— Думаю, Кел всегда был слаб и безумен, а его мать ему потворствовала, позволяя увериться, что он не делает ничего плохого, и это лишь укрепило его в этом сумасшествии.

Мэйв снова всмотрелась в мое лицо, словно выискивая брешь или намек, или что-то, чего я и предположить не могу.

— Ты дочь своего отца, и это хорошо.

— Я еще и в бабушку пошла, и это тоже неплохо.

— Да, да, верно, — она взмахнула рукой, словно отбрасывая тему. — Давай взглянем на новорожденных… С дочкой Никка и Бидди, Кади, и с Лиамом малышей стало очень много.

— Ты слышала, что Катбодуа и Усна ждут ребенка?

Она казалась удивленной, а затем снова рассмеялась.

— Нет, не слышала. Это удивительно и забавно, что у кота и птички будет малыш.

— Андаис сказала примерно то же, кот и ворона.

Выражение лица Мэйв стало серьезным.

— Мне бы не хотелось, чтобы меня хоть в чем-то сопоставляли с Королевой Воздуха и Тьмы.

— Я не хотела тебя расстраивать.

Она задрожала, растирая ладонями свои руки.

— Все в порядке, ты ни при чем… Просто столь многие из нас лишаются рассудка, когда минуют столетия, что я об этом переживаю.

— Переживаешь о чем? — спросила я.

— О своей вменяемости, полагаю.

— Ты ни разу не проявляла ни одного признака безумия, что преследует некоторые из благородных родов фейри.

— О, это беда не только благородных родов, Мередит, некоторые из младших фейри столь же непредсказуемы, им просто неподвластны жизнь и смерть, чтобы они смогли потакать своему безумию.

Теперь был мой черед всматриваться в ее лицо.

— Что заставило тебя сказать так?

— Например, фир дарриг[29], ты же помнишь, что один из них живет здесь в Лос-Анджелесе.

— Я встречала его.

Мэйв передернуло.

— Помню, как воевали против них. Как будто целая раса так же испорчена, как Андаис, Таранис и Кел вместе взятые. Вот почему мы отняли у них магию.

— Фир дарриг сказал, что сидхи отняли и их женщин, так что, несмотря на вечную жизнь, они уничтожены как раса.

Она кивнула, снова проведя ладонями по рукам.

— Мы не могли создать заклинание, чтобы убить их или искоренить их злобную сущность, но что могли, мы в них уничтожили.

— Фир дарриг сказал, что я могу вернуть ему его имя. Проклятье, наложенное сидхами, способен снять правитель, выбранный Богиней и фейри.

— Мне неизвестны детали проклятья, но любое проклятье можно снять, это сохраняет баланс. Ничто не вечно по-настоящему, все созданное можно разрушить, а разрушенное — восстановить.

— Что случилось с женщинами фир даррег? Дойл не рассказывал мне подробностей, после встречи с одним из них в Лос-Анджелесе.

— Мы не могли уничтожить их, Мередит, потому что они такая же часть фейри, как и сидхи, но смогли убить их за определенную цену.

— И какова цена? — поинтересовалась я.

— Нам пришлось принять их естество, поглотить его. Мы навсегда привязали фир даррег к сидхам, чтобы в случае реинкарнации они смогли бы стать одними из нас. Мы надеялись, что с благословением Богини и Ее Консорта сможем развеять их зло, но я порой задумываюсь, а не случилось ли все наоборот.

— Что ты имеешь в виду? — уточнила я.

— Порой я думаю, не осквернили ли фир даррег сидхов своей тьмой.

— В то время Таранис и Андаис уже были королем и королевой, нельзя винить фир даррег в их порочности.