Трепет света
Шрифт:
— Именно, — подтвердила я.
Он улыбнулся, затем усмехнулся и сказал:
— Я… Бог любви и брачных союзов.
Откинув голову назад, он захохотал, и звук его смеха отдавался эхом по комнате. А затем в отдалении за пределами дома раздалась трель пересмешника. Громкая, чистая, красивая мелодия, перетекающая из одной песни в другую, и я вспомнила, как пересмешник приветствовал наше возвращение в Лос-Анджелес в ту ночь, когда Шолто забирал нас всех на побережье. Он смеялся, пересмешник пел, а прямо из воздуха сыпались крошечные разноцветные цветы
Глава 37
Мы с Шолто оделись, он снова вернулся к смеси современной и достойной музеев одежды, на фоне черной ткани его кожа казалась еще светлее, а белоснежные волосы причудливо отливали золотым.
— Люблю, как ты выглядишь в темно-фиолетовом. На его фоне твои волосы становятся еще более алыми, а от зеленого твои глаза сверкают.
Он касался моего лица, говоря это, внимательно смотря на меня сверху вниз, как будто упиваясь моим видом в одном из его любимых цветов.
Я улыбнулась ему, накрыв своей рукой его и прильнув щекой к раскрытой ладони. Он дарил чувство безопасности и тепла, его руки были настолько большими, что он мог полностью обхватить ими одну сторону моего лица.
— Ну а почему, ты думаешь, я надела его сегодня?
От улыбки его лицо засияло, но не магией, а счастьем.
— Никто не уделял столько внимания моим предпочтениям, как это делаешь ты, Мередит.
Ему было более трех сотен лет, мысль о том, что я была первым человеком, кто уделял ему достаточно внимания, чего заслуживают все возлюбленные, вызывала грусть, но я не стала говорить об этом вслух, потому что не хотела омрачать это прекрасное лицо.
Я позволила своим губам изогнуться в ухмылке, а страсти, что я чувствовала к нему, наполнить мой взгляд.
— Мы же только что закончили, — напомнил он, рассмеявшись.
— Я никогда не закончу с удовольствием, что ты способен подарить мне, Шолто.
Выражение его лица стало серьезным, золотые глаза смотрели на меня с почти пугающей нежностью, потому что я такой взгляд обращала на других мужчин. Я любила Шолто, но не была влюблена в него, хотя, возможно, могла бы влюбиться. Я уже выяснила, что в моем сердце достаточно места не только для одной любви всей моей жизни, может быть, когда-нибудь в нем хватит места и не для двух?
Я позволила ему увидеть на моем лице надежду, а не тревогу, и он склонился ко мне, запечатлев поцелуй на моих губах. Я растаяла в его руках, прильнув так тесно, как только позволяли наши теперь уже одетые тела. Отчасти странным было не чувствовать особенностей его тела. Я, должно быть, напряглась, потому что он отстранился, спросив:
— Что такое?
— Ощущения совсем другие, когда нет твоих дополнительных органов, — ответила я.
Он смотрел на меня, и я видела, как он задумался над этим.
— Другие в хорошем смысле или плохом?
Я нахмурилась.
— Просто другие, но… — я обняла его крепче, — я, можно сказать, скучаю по ним, когда не могу коснуться.
Шолто рассмеялся и прижал меня теснее, склонившись надо мной, я прижалась головой к его груди не в романтическом плане, а скорее как ребенок. Я могла и забыть, насколько высокими были мои любовники, но время от времени некоторые их действия напоминали, какой крошечной по сравнению с ними я была. Я таковой себя не чувствовала, но Шолто мог вдвое согнуться через меня. Его волосы рассыпались вокруг нас светлым занавесом.
Я подтолкнула его, заставив выпрямиться, чтобы увидеть его лицо.
— Что смешного?
— Тебя не ужасают мои щупальца, ты скучаешь по ним, когда их нет. Понимаешь ли ты, какое это для меня чудо?
Я прикоснулась к его лицу, так близко склоненному ко мне, и улыбнулась.
— Догадываюсь, да.
Его смех затих, а взгляд стал тревожным.
— Когда я был моложе, то готов был отдать все, только бы избавиться от них. И лишь когда Благие отрезали их, и я решил, что их у меня больше никогда не будет, я осознал, что они были такой же частью меня, как мои руки и ноги.
Я обхватила его лицо обеими руками, всмотрелась в его золотые глаза и сказала:
— Мне жаль, что они так поступили с тобой, и я рада, что Богиня и Консорт вернули тебе целостность.
— В том-то и дело, Мередит, я не понимал, что без них не буду собой, пока не потерял их.
— Порой ты начинаешь ценить что-то, лишь потеряв, — тихо проговорила я.
Шолто кивнул, но сейчас его лицо было таким серьезным, словно смех и вовсе привиделся. Он выпрямился, встав во весь свой рост война-сидха и короля, и окутал себя своим величием, как привычным элементом одежды или часто используемым щитом. Я обняла его за пояс, радуясь тому, что способна заглянуть за этот щит.
Он улыбнулся и обнял меня в ответ, но на этот раз не стал склоняться ко мне, просто обхватил руками за спину.
— Что ж, тебя я ценю и без потерь, моя королева.
Я с улыбкой ответила:
— И я ценю тебя, мой король, столь же сильно.
— Я и не надеялся, что моя королева будет из сидхов.
— Ты бы выбрал кого-нибудь из слуа?
— А у меня был выбор?
Я задумалась над этим.
— Люди могут сойти с ума, увидев некоторых из твоего народа, а гоблины… ну… это гоблины. Не могу представить тебя счастливым с одной из их женщин, хотя Китто очень дорог мне, и если бы ты смог найти похожую по характеру на него женщину, она была бы милой. А еще возможно среди младших фейри есть желающие.
— Я лишь мимолетом упомянул об этом, а ты так серьезно задумалась.
— Уверена, и ты серьезно думал над этим, — сказала я.
— Не так крепко, как ты полагаешь, моя королева. Вспомни, мой трон единственный в Фэйри, что обычно не передается по наследству.
— Трон гоблинов тоже не наследуется, — поправила я.
— Верно, но они убивают своего предыдущего короля, и победитель забирает корону. Я же могу сложить полномочия и помочь своему народу выбрать кого-то вместо меня.
— Хоть один король слуа ушел добровольно?