Трепет света
Шрифт:
— Просто поцелуй или поцелуй по доброй воле, дядя?
— Не называй меня так.
— Ты мой дядя. Брат моего деда. И ты этого никак не изменишь.
— Я никогда не вел себя с тобой как дядя, Мередит.
— Нет, ты пытался забить меня насмерть, когда я была ребенком, и ты едва не избил меня до смерти меньше года назад, а когда я потеряла сознание, ты меня изнасиловал. Хороший дядюшка так себя не ведет, я полагаю.
Таранис все еще прижимал меня к полу весом своего тела и сжимал в своей большой ладони оба моих запястья прямо подо мной. Он освободил
Пытаясь опустить лицо, я заговорила сквозь стиснутые зубы:
— Украденным поцелуем ты мою любовь не получишь даже своей магией. Ты сам сказал, он должен быть по желанию.
— Я мог сделать это для тебя более приятным, Мередит. Я собирался, но с тобой всегда так сложно!
— Да, со мной сложно, дядя, тебе не победить меня.
Он до боли потянул меня за волосы и прорычал в ярости мне на ухо:
— Я возьму тебя, Мередит. Ты можешь наслаждаться процессом, а можешь бороться со мной, и тогда я получу свое удовольствие, наплевав на твое.
— Хочешь сказать, что я могу либо наслаждаться своим изнасилованием, либо нет?
Его хватка на моих волосах слегка ослабла, и он даже как-то напрягся, как будто услышав мои слова, сказанные вот так прямо, даже он не увидел в этом смысла.
— Я не могу покинуть этот сон сейчас, Мередит, — его голос звучал спокойнее. — Не могу освободить нас обоих от этого видения и отозвать ассасинов, собирающихся убить Дойла и Мистраля, если ты хотя бы не поцелуешь меня здесь и сейчас.
— Я верю, что Дойл убьет любого, кого бы ты ни подослал к нему. И ты, должно быть, очень боишься Мистраля, раз нападаешь на него, зная, на что он способен. Их обоих не так-то просто убить.
— Шолто тоже не легко было убить, Мередит, и все же это случилось. Подумай над этим, пока минуты тикают. Подумай и реши, хочешь ли ты, чтобы твой Мрак и твой Шторм остались живы, но расстались с тобой, или же чтобы они погибли, оставив тебя навеки.
Меня снова затопил страх и свежие воспоминания о том, как я обнимала тело Шолто на пляже. Не думаю, что смогу пережить, если увижу Дойла мертвым. Я призналась себе в том, что не стала бы так же сильно горевать по Мистралю, но вспомнила, как на поле боя мне показалось, будто мой брат Кел убил Дойла. Если я оставлю их, тогда у Дойла все еще будет Холод, они не будут одиноки, зато буду я. Меня ждет нечто худшее, чем одиночество.
— Один поцелуй, Мередит, один поцелуй по доброй воле, в обмен на жизни двоих твоих любовников. Разве я слишком многого прошу?
— Нет, не многого, если это будет лишь один поцелуй. Но если я поцелую тебя, дорогой дядюшка, что случится потом?
— Я поцелую тебя в ответ, конечно же.
— Я не глупа, дядя. Если я поцелую тебя по доброй воле, что сотворят чары?
— Тебе больше не будет страшно, ты будешь чувствовать себя в безопасности и будешь счастлива в моих объятьях.
— Но, чтобы это сработало, тебе нужно добиться от меня поцелуя, — я рассмеялась, не сдержавшись. — Тебе нужно «поцеловать девушку».
— Да, полагаю, мне нужно поцеловать девушку.
— Нет, дядюшка, я процитировала фильм, который ты никогда не видел.
— Я не понимаю, что ты несешь, Мередит. Ассасины уже на месте, и я тебе обещаю, они не промахнуться, как и этим утром с твоим Повелителем Теней.
— Ты же даже не знаешь о существовании мультфильма «Русалочка», верно?
— Я читал историю Ганса Христиана Андерсена, если ты об этом.
— Да, я об этом. Я и забыла, что Благой двор развлекается, читая сказки и смеясь над тем, как люди ошибаются.
— Обидно будет, если ты поцелуешь меня слишком поздно, чтобы спасти их, Мередит. Мое предложение по их безопасности действует лишь некоторое время, а затем ассасины выполнят свою работу, и станет слишком поздно.
— Люди сняли мультфильм по этой истории. Они сняли мультфильм «Русалочка», и в нем есть песня, которая называется «Поцелуй девушку».
— Какое это имеет значение, Мередит? Чего ты тянешь? Хочешь, чтобы они погибли?
— Ты не понимаешь. Убив Шолто, ты привел их всех в состояние боевой готовности. Я доверю своим мужчинам, людским охранникам и людской полиции сразиться.
— Они не смогут сразиться, Мередит, не больше, чем мог Шолто.
— Что насчет моих детей? Что случится с ними, если я позволю тебе зачаровать себя?
Он еще сильнее придавил меня своим телом, одно его колено было между моих ног.
— Это наши дети, Мередит. Они вместе с тобой будут при Благом дворе. Они станут принцессами и принцем там, рядом с нами.
— Ты никогда не отведешь их на диснеевский мультик, не прочитаешь сказку, не выказывая своего презрения к ее автору. Ты не будешь любить их.
— Я буду любить их так же, как люблю тебя, Мередит.
— Ты меня не любишь! — прокричала я, и эхо моего собственного голоса ударило по ушам.
— Я люблю тебя, Мередит.
— Поклянись в этом, поклянись, что по-настоящему любишь меня, поклянись Тьмой, Что Поглощает Мир. Принеси эту клятву, дядюшка, и я смогу подарить тебе твой поцелуй по доброй воле.
— Это клятва Неблагих, она надо мной не властна.
— Эта клятва загонит и уничтожит тебя, если ты нарушишь ее. Единственная причина, по которой ты не принесешь эту клятву — ты знаешь, что не любишь меня.
— Ты полюбишь меня, Мередит. Будешь без ума от меня. В глазах наших детей мы будем любящей парой.
— Ты им не отец! Результаты генетических тестов будут готовы через несколько недель, они докажут, что я уже была беременна, когда ты взял меня силой. Тесты докажут, что ты бесплодный насильник и лжец, и я сделаю все возможное, чтобы тебя признали виновным в моем изнасиловании. Я растрезвоню в людских СМИ о том, что великий король Благих настолько не уверен в себе, что скорее ударит и изнасилует, чем соблазнит.