Трепет. (не) его девочка
Шрифт:
— Ты сама не знаешь, чего хочешь, Ян.
— А ты знаешь, да?!
— Знаю, — спокойно отвечает Рустам. — Потому что через все эти сомнения я уже прошел.
Мужчина обхватывает мою руку, которой я неистово сжимаю ткань топа на груди, расцепляет пальцы и что-то вкладывает мне в ладонь. На ощупь это бумага, сложенная в несколько раз.
— Я ни с кем не был ни вчера вечером, ни ночью. И мало мне только тебя. Всегда будет мало.
Он уходит, а я наконец нахожу в себе силы открыть глаза. Слезы, скопившиеся в уголках, тут же стекают по щекам. Я опускаю взгляд на бумагу, что он вложил мне в ладонь, и дрожащими пальцами разворачиваю.
Получается, вчера Рустам Сашу видел, поэтому сказал, что скоро все решится? Он не был с кем-то, а занимался вопросами, связанными с моим братом.
— Это нечестно… нечестно…
И я собиралась с ним играть? Как?! Как это сделать и не проиграть себе же? Я теперь даже не уверена, что Регина играла. Я ни в чем больше не уверена, кроме одного — ему всегда будет меня мало.
Следующие несколько дней мы с Рустамом практически не пересекаемся. Он уезжает рано утром и возвращается, когда я уже сплю. Бывает, что не сплю. Выглядываю в окно, когда слышу шум колес автомобиля по щебенке, вижу, как мужчина направляется к дому, замечаю его уставшее лицо, после чего сбегаю в комнату и не выхожу, пока он не ляжет спать. Пару раз он подходит к моей двери, но внутрь не заглядывает. Это какой-то "больной" ритуал. Я слежу за ним, он следит за мной, но мы не подходим друг к другу после того случая на кухне.
Я так и не решаюсь расспросить Рустама о Сашке и о рисунке, как он оказался у него. Жду, что он сам мне расскажет обо всем, что происходит, но он молчит и избегает встреч со мной, как и я с ним.
Не могу дать однозначный ответ, что именно чувствую по этому поводу, одно только могу сказать точно — эта передышка дает мне время успокоиться и подумать о дальнейшей жизни, причем не только о требовании Рустама остаться с ним, а обо всем. О моей учебе, которую я на самом деле ненавижу, о работе официанткой, которую не смогу совмещать с работой в галерее и тем более с заботой о Саше, о съемной квартире, за которую придется платить, даже если я там не буду жить. Я понимаю, что ради брата и самой себя должна уже сейчас где-то поставить точку. И первая точка будет на работе в кафе.
Сегодня утром я впервые решаюсь спуститься вниз до отъезда Рустама. Мне нужно поговорить с ним до того, как я уволюсь.
— Привет…
Он сбегает по лестнице, застегивая манжеты на рукавах рубашки, и замедляет шаг, увидев меня и услышав мое тихое приветствие. Я стою внизу, пальцем ковыряя перила и стараясь удерживать взгляд на Рустаме, хотя невыносимо хочется его отвести. На мне обычные пижамные штаны, майка и халат — я накинула, чтобы он не смотрел на мою грудь, которая тут же начинает ныть, когда вспоминаю, как он облизывал ее на кухне.
Боже… я опять об этом думаю…
— Привет, Ян. Что так рано встала?
Рустам останавливается на нижней ступени и внимательно смотрит на меня сверху вниз. Он очень красивый, и даже заметные следы усталости на его лице не умаляют этой красоты, а наоборот делают ее какой-то мужской, твердой. Он много работает, просто на износ, и это нельзя не уважать. Последние пару дней у меня создается ощущение, что он намеренно выматывает себя, будто вместе с энергией
— Я… хотела тебя попросить, чтобы ты связался с Каримом Гаясовичем. Твоим другом. Я уже выздоровела и хочу пойти на собеседование.
— Сегодня?
— Если это возможно. Если нет, то… просто пусть скажет мне, в какой день приехать.
— Хорошо, Ян, — кивает Рустам. — Я позвоню ему, потом наберу тебе. Чуть позже, сейчас немного тороплюсь.
Он делает шаг вперед, практически нависая надо мной, взгляд проходится по моим губам, спускается к груди, прикрытой халатом. Я машинально стягиваю мягкую ткань руками, чувствуя, как сердце перемещается из груди в горло.
— Да… я тороплюсь, — говорит хрипло и словно не мне, а самому себе, затем потирает щеку ладонью и обходит меня стороной.
Я закрываю глаза, вдыхая его запах, когда он проходит мимо. Не сразу нахожу силы повернуться и посмотреть ему вслед.
— Пока позавтракай. И на вечер не строй никаких планов, ладно?
— А что будет вечером? — все же схожу с места, медленно разворачиваюсь и наблюдаю, как Рустам торопливо идет к входной двери.
— Кое-что очень важное, Ян. Доверься мне, — он не поворачивается, когда отвечает, но что-то в его тоне наталкивает меня на мысль, что вечер будет связан с Сашей, или с домом. С тем, что важно лично для меня, но приставать к Рустаму с расспросами не собираюсь, если бы хотел сказать, уже сказал бы.
Рустам открывает дверь и выходит. Мне почему-то хочется еще что-нибудь крикнуть на прощание. Мы почти три дня нормально не общались и не виделись, а он фактически убегает, словно это я его жить с собой вынуждаю, а не наоборот. Мог бы хотя бы "пока" сказать. Ну или спросить "как жила эти три дня?" Он же даже сообщения мне в эти дни не присылал, кроме одного единственного "если что-то случится, звони мне". Хорошо, что ничего не случилось, и звонить ему не было необходимости, потому что это так сложно — даже голос его слышать после того, как он ртом мою грудь ласкал. Но сейчас другое дело. Сейчас возникла необходимость поговорить, а он…
— Я решила уволиться из кафе, — громко говорю, пока Рустам не закрыл дверь и не скрылся вовсе. Он замирает и поворачивается ко мне. Молчит и ждет, что я еще скажу.
— Я решила уволиться, если меня возьмут на работу в галерею. Вот.
— Это хорошее решение. Нужна смелость, чтобы изменить свою жизнь, избавиться от ненужного и выбрать правильный путь, — мягко говорит мужчина. — Я тобой горжусь, Ян. Очень.
Шумно выдыхаю, когда за Рустамом закрывается дверь. Он мной гордится? Горжусь ли я собой? Наверное. Но главное другое — то, что он мной гордится, мне приятно. Такая мелочь — уволиться с временной работы, а он так говорит, будто я совершила нечто героическое. И я ничего не могу поделать с чувством удовлетворения внутри. Знаю, что неправильно это все — радоваться тому, что Рустам мной гордится, но изменить я это не в силах.
Если бы не эти его странные чувства, если бы не эти мои странные чувства, все было бы хорошо между нами, и мне не было бы так тяжело сейчас.
— В пять Карим будет тебя ждать, — я сжимаю пальцами смартфон, вслушиваясь в хрипловатый голос Рустама. Прошло два часа с тех пор, как он уехал, а приятное волнение, которое возникло после его мимолетной похвалы насчет моего решения уволиться, так и не стихло, а сейчас еще и усилилось под воздействием низких вибраций голоса мужчины.