Трещина
Шрифт:
– Чтобы.... Чтобы вытащить меня отсюда?
– Я почти разучился верить в доброту и бескорыстность окружающих меня людей. Семья Слима была одним из немногих исключений.
– Да. Я стараюсь помочь всем, кто попадает в тот или иной мир сам, не желая этого, но даже с моими возможностями это бывает очень трудно сделать. Закон равновесия. В данном случае я пришёл на помощь к тебе.
– А с чего ты взял, что мне нужна помощь?
– Вспылил я.
– Я кого-то просил о ней? Я что, говорил, что мне здесь плохо?
– Говорил, - тихо произнес Ходок, шевеля веточкой костерок, пламя которого
– Говорил и не раз.
– Это кому же?...- Начал я и осёкся: плакался в жилетку я многим, даже себе.
– Вот видишь, ты и сам всё понял.
– Произнёс Ходок и перевёл взгляд на пламя костра, рассеивающее непроглядную тьму.
Мы сидели в тишине долго. Я нарушил молчание первым и обратился к Ходоку.
– Значит, ты путешествуешь между мирами: моим...- Я запнулся, сам не понимая, какой мир имею ввиду.
– Тем, откуда я родом и этим?
– Другими?
– Он хмыкнул.
– Между сотнями тысяч других миров.
– Ты хочешь сказать, что реальностей, в которых ты бываешь, великое множество?
– я удивился. Неужели есть ещё миры, вселенные, подобные моему... то есть тому, откуда я пришёл, миру и вселенной.
– И не один. Миров - огромное множество. Большинству людей посчастливилось, а может, и не посчастливилось, это, как смотреть, жить в одном, максимум - двух мирах, как ты, другие же, это встречается реже, могут произвольно перемещаться по мирам без проблем и усилий.
– И ты - один из них?
– Задал я риторический вопрос.
– Один из них...
– Он вздохнул. Ходока видимо его талант не устраивал. Или он просто устал.
Мы опять замолчали, глядя на костёр, на головешки, горевшие в нём. Я думал. Вроде бы, вот оно, спасение, сидит передо мной на песке, но спасение от чего? От чего я хочу спастись, убежать? Теперь я - поток электронных импульсов, бродячая программа... А хотя... Если то, что сказал Ходок правда, то я - человек, личность, переместившаяся в другой мир. Тогда и люди, которые здесь живут - люди, живые и настоящие. Вот почему Слим и его семья вели себя по-человечески, они - живые люди, способные чувствовать и сострадать. А игроки, думающие, что уничтожают программу, убивают людей, живых людей. Игроков то не убьёшь, их вовремя выдернет кристалл в их родной мир, а жителей никто никуда не выдернет... Выходит, что кристаллы это не путь в игру, а путь в другой параллельный мир, в котором мы являемся всего лишь гостями? Злыми гостями, которые рушат и убивают, а затем уходят к себе, в теплые московские квартиры, оставляя трупы на песке и разоренные города другого мира. Но некоторые не могут уйти. Трещина крепко их держит. И мир, который минуту назад был всего лишь интересной игрой, становится настоящим, что этот, что мир "Скрещенных клинков", где мы с такой лихостью крошили в капусту орков и гоблинов, которые оказались на самом деле живыми существами, пусть плохими, как испорченные дети, но РЕАЛЬНО живыми.
Погружённый в свои мысли, я сидел недвижимо, глядя на Ходока.
Тот внимательно посмотрел мне в глаза и медленно поднялся.
– Ну что ж, посидели, поговорили, а мне, однако ж, пора, - Сказал он, направляясь к своему мотоциклу.
– Куда ты?
– Не знаю, - он пожал плечами.
–
Ходок сел на мотоцикл и завёл его. Послышался рёв мотора, и он, как бы проснувшись, дал знать, что готов к работе. Я молча смотрел на Ходока, внимательно смотрел. Ходок обернулся и тоже посмотрел на меня.
– И ты у меня ничего не хочешь попросить?
– Не выдержав, спросил он.
Я пожал плечами.
– Нет. Чего мне просить!? Я и сам не знаю, чего хочу.
– Разве ты не хочешь в свой мир?
– Удивился он.
– Мой мир - вот, - и я обвёл рукой небо, пустыню, рощу, шумевшую жухлой листвой на ветру, костёр.
– Он стал моим миром за каких-то два месяца.
– Это ты так думаешь!
– Резко сказал он.
– Родной мир человека - мир, в котором он родился, его Родина.
– Значит, я её предал.
– Сказал я, и кисло улыбнулся.
В глазах Ходока сверкнул голубой огонь.
– Никогда не бросай своих слов на ветер, - грозно воскликнул он.
– Ты ещё не знаешь, что может случиться. Что случилось со мной...
Он опустил голову и замолчал. Тишину нарушал только треск костра и работающий мотор мотоцикла. Внезапно Ходок поднял голову, посмотрел на меня и проговорил:
– Будущее зависит от настоящего. Когда закроешь собой будущее, попадешь домой. Прощай и... до встречи!
– Мотоцикл рванул с места, унося вдаль мою последнюю надежду на спасение, увозя Ходока...
* * *
Мотор мотоцикла потихоньку затихал, а я все также смотрел пустыми глазами в костер. Казалось, ничто не сможет оторвать меня от наблюдения за тлеющими яркими угольками с проглядывающим кое-где пламенем.
Свист, улюлюканье, выстрелы раздались в тиши ночной пустыни. Я вскочил, хватая с земли дробовик. Стреляли с то стороны, куда уехал Ходок. Я вслушивался в оглушающую тишину ночи. Раздался шум мотора, но не мотоцикла, а грузовичка. Машина уезжала. Вот ее уже и не слышно.
Я лихорадочно собирался. Сумка с личными вещами, сумка с деньгами, кепка на голову, дробовик. С Ходоком что-то произошло, и я должен выяснить что. Я пошел в сторону, где раздавались выстрелы, даже не затушив все также весело мерцающих угольков костра.
* * *
Идти мне пришлось недолго. В ярко освещенном свете молодой луны лежал байк Ходока. Никогда этой машине больше не бороздить просторы Вэйстлэнда и других миров. Байк был разбит, расстрелян, раздавлен. Кругом множество следов, ног в подкованных ботинках, следы стертых покрышек грузовичка. На Ходока напали. Тела я не видел, значит, его увезли на машине. Выходит, этот кто-то был богат, если способен держать у себя машину.
На песке этот кто-то большими корявыми буквами вывел: ТЕБЕ НУЖЕН ОН, А МНЕ НУЖНЫ МОИ ДЕНЬГИ. Вот и все. Мафия все-таки узнала, как меня задеть. Вот только как? Неужели покойник Пэпс успел рассказать, что я искал Ходока?
– "Я вернусь домой, когда один человек погибнет, закрыв собой будущее. Глупая загадка." - Слова Ариадны всплыли у меня в голове. Уж не мне ли суждено закрыть собой будущее, как предрек Ходок? Ладно, подумаю об этом по дороге.
Я покрепче перехватил дробовик и отправился по следам колес за похитителями.