Tresor Ее Величества. Следствие ведет Степан Шешковский
Шрифт:
«Как же, не объясняя, – Степан невольно хмыкнул, вспоминая, как вытянулось желтоватое лицо Ушакова: «Чтобы под строжайший отчет! За каждый гривенник чтоб!» Нет, с таким начальником, как добрейший Андрей Иванович, не загуляешь, не запьешь, не покутишь с веселыми девками. Впрочем, не очень-то и хотелось. Куда как интереснее поскорее заняться делом, а для этого у него теперь все, что нужно, на руках – специальный документ, по которому в интересах следствия его обязаны пускать в любую резиденцию государыни днем и ночью.
МАЛЕНЬКАЯ АЙДАРХАН СИДЕЛА возле изразцового камина в Летнем дворце императрицы, занятая шитьем. Узнав, что ее желает навестить следователь, девушка с перепугу уколола палец, да еще и, вскочив, умудрилась спихнуть со стола на пол всю свою работу.
– Простите, если напугал, – Степан улыбнулся девушке, невольно отмечая, что, несмотря на плоское лицо и раскосые глаза, та весьма привлекательна.
– Вы не виноваты, сударь. Это я сама последнее время такая неуклюжая, – она густо покраснела и, чтобы скрыть смущение, опустилась на колени, собирая разноветные катушки. – Просто как отыскался этот самый жемчуг, я каждый день жду, что меня потащат в Тайную канцелярию. Да только я ведь все жемчужинки отдала, то есть я ведь их даже отпороть не успела. То есть и не собиралась отпарывать, я платье хотела в порядок привести, откуда мне было знать?.. А теперь лакеи прохода не дают, все интересуются, как жемчуга Елизаветы Петровны попали на мой детский наряд. Но я ведь ни слухом ни духом. – Она размашисто перекрестилась.
– Айдархан, – попытался успокоить ее Степан.
– Айдархан – так меня Алексей Григорьевич называть изволят, и все за ним. А на самом деле меня еще малышкой крестили, и по правилам теперь следует называть Анной. Вот. Впрочем, можете Айдархан.
– Хорошо, Айдархан. Не волнуйся так, я ведь тоже не чурбан, понимаю, не ты жемчуга на свое детское платье пришивала. Это не работа для пятилетнего ребенка. Так что никто тебя обвинять не собирается.
– Ну и слава богу! – Девушка хотела было снова перекреститься, но, должно быть, передумала и вернулась к работе.
– Скажи, Айдархан, а что ты мастеришь?
– Одна придворная дама попросила меня немного переделать ее платья. Работа несложная, здесь пару вытачек убрать, тут китовый ус удалить, потом лишние нитки вытащить и все как следует отутюжить, чтобы следов не оставить. – Маленькие ловкие пальчики Айдархан так и летали над разложенным перед ней шелковым платьем.
– Растолстела? – понимающе ухмыльнулся следователь.
– Не то чтобы сильно, – хихикнула бурятка, на мгновение превратившись в обыкновенную смешливую девчонку, – просто когда девушка четырнадцати-пятнадцати лет поступает на службу, ничего удивительного, если у нее, скажем, вы уж простите меня, сударь, грудь начинает расти, или сама она вдруг становится выше. А меж тем платья для нее пошиты на год вперед. Вот недавно одной пришлось по подолу кант пускать, вытянулась, и платье сделалось неприлично коротким. Так я с ладонь золотой ткани по подолу ей пустила, а чтобы не так заметно было, тем же цветом рукава и ворот обработала. Так она в этом перешитом наряде точно куколка, какие Анна Васильевна делает, смотрелась. А эту работу я должна была еще к обеду спроворить. Но позавчера двор в дорогу собирался, а это ни минуты покоя, беги, неси, тут шелковый платок затерялся, там меховое манто не упаковали… Едва все уехали, иди прибирай, убирай. В общем, только сегодня и смогла за дело приняться. А тут… вытачки – это ерунда, а вот чем я ей талию расставлю, ежели у меня даже похожего материала нет? М-да…
Ничего не понимая в шитье, Степан тем не менее прилежно разглядывал работу Айдархан, хваля ее за усердие и ловкость, так что через полчаса девушка окончательно расслабилась и успокоилась.
– Про тот самый маскарад, перед которым жемчужное ожерелье украли, я мало что помню, – честно призналась Айдархан. – Много этих балов, маскарадов было, но как теперь платье свое детское узрела, вмиг же признала.
– Алексей Григорьевич говорил, вы тогда за столом у него на руках сидели и вроде как бусинки пытались в рот засунуть, отчего у вас руки были в красных пятнах.
– Ага, и нянька мне тогда по рукам надавала. Вот это помню, – рассмеялась Айдархан.
– А не припомните, вы тогда заметили, что бусинки теряют свой цвет, становясь белыми?
– Видела, – немного подумав, выдала бурятка. – Я сначала решила, что это конфетки, но было несладко, а потом глядь, а бусинка уже не красная. Я испугалась, что меня накажут. Я даже не заплакала, когда меня отхлестали по рукам, потому что другим была напугана.
– И никому не показывали пострадавшую бусинку?
– Нет, конечно. Думала, если, когда спать поведут, платье отдать, то в спешке, может быть, никто и не заметит.
– Когда вы стирали платье, рядом с вами кто-то был?
– Когда стирала? Да тут разве ж можно хоть четверть часика наедине с собой побыть: днем, ночью никакого покоя, я так привыкла, что и внимания не обращаю. – Она вдруг снова сжалась, точно вспомнила что-то плохое, и Степан, стараясь перевести разговор на другой предмет, окинул взглядом комнатку прислуги, остановив взор на крошечных зеленых сапожках с золотой вышивкой, стоящих на низенькой скамеечке.
– Какая красота! – восторженно воскликнул он. – На маленькую девочку? Я, конечно, не знаток женских ног, но ведь это скорее на фею, нежели на человека. Ты расшивала?
– Это мои, – потупившись, призналась Айдархан и в доказательство приподняла край юбки и показала действительно крохотную ножку. – Государыня говорит, что во всем мире такой размер может быть только у маленьких девочек или у японских принцесс. Я не принцесса, конечно, но у меня стопы почему-то не растут. Лет до восьми росли, а потом остановились. А сапожки мне придворный сапожник тачал, чтобы я… Петр Федорович говорил, сказка такая есть, там принц принцессу по туфельке находит. Ну, сначала нашел крохотную туфельку, или она у него давно в сундуке лежала, и решил непременно жениться на той, кому она впору будет, а потом велел своим стражникам искать по всему белу свету невесту. Его милость даже хотел в придворном театре эту сказку показать, и чтобы я восточную принцессу сыграла. Только ведь это же совсем не можно, чтобы ничтожная служанка – и принцессу, а графини и княжны ей подыгрывали. Не по чину мне принцесс изображать. Так и сказала, а он, знай, смеется.
– Ну, так и что, нашел принц свою принцессу с крохотной ножкой?
– Не совсем так, не помню уже, как там, в сказке, все было, но Петр Федорович по-своему рассудил, у него стражники разделились, и каждый пошел своей дорогой принцессу искать. И вот один отыскал маленькую девочку, а другой и вовсе полстопы девице обрубил, чтобы меньше казалась… А потом Петр Федорович решил сказку не ставить, а устроить захват вражеской крепости с резней. В общем, у него все этим заканчивается. Я должна была в конце спектакля появиться и туфельку надеть, но когда у великого князя военная игра зачинается, тут уж… – она махнула рукой. – В общем, не получилось. А впрочем, какая разница. Вы спрашивали, был ли со мной кто, когда я стирала платье. Я только стирать начала, статс-дама Чоглокова появилась, и не просто так, а с советами, замочи-де его в кипятке, чтобы заразы не осталось, мало ли, сколько лет висело в кладовке, крысы и пауки… Сама-то небось ни разу ничего не стирала, прочитала в какой-то умной книге, и теперь хоть трава не расти. В общем, я сначала хотела в теплой воде вымочить, как другие слуги советовали, но когда Мария Семеновна начинает руководить… Тут лучше подчиниться и лишний раз рта не разевать. В общем, положила платье в таз, воды нагрела, да и… Но это ведь невозможно стирать, держа руки в крутом кипятке! Налила и оставила остывать. Мария Семеновна полюбовалась минуту-другую, как пар над тазом поднимается, да и ушла. Кто еще? Брат мой Бадархан забегал, фрейлина Анна Ягужинская [44] и Крузе [45] забегали. Я подождала немного, гляжу, беда дело, вода вроде как окрасилась, вытащила платье, а оно все в пятнах – залиняло! И главное, госпожи Чоглоковой нет. И еще неизвестно, подтвердит ли, что я всего лишь ее приказ исполняла. В общем, я в слезы, народу набилось. Все в пятна тыкают, меня ругают, а потом вдруг лакей Шкурин [46] жемчужины те приметил. То есть видны-то они были сразу, как краска сошла, но, во-первых, все на пятна смотрели, и, во-вторых, мало кто знал, что изначально бусинки красными да зелеными были, а жемчугом настоящим и поддельным многие платья расшиты, здесь этим не удивишь.
44
Анна Павловна Ягужинская (1732–1801) – фрейлина, графиня, 6 февраля 1754 года вышла замуж за лейб-гвардии поручика Петра Федоровича Апраксина, взяв его фамилию.
45
Мария Крузе – к амер-фрау великой к нягини Екатерины Алексеевны.
46
Василий Григорьевич Шкурин (ум. 1782) – преданный камердинер императрицы Екатерины II. Позже подполковник.
– Стало быть, Шкурин о жемчуге и доложил? – перебил ее Степан.
– Доложил, но не сразу. Он только сказал: «Это же настоящий жемчуг», и тут Чоглокова возвернулась и начала командовать. Во-первых, всем велела стоять где стоят и не разбегаться. А Шкурина отправила доложить о происшествии. И теперь, говорят, государыня его наградить обещала, да и Марии Семеновне, полагаю, тоже перепадет. Хотя Алексей Григорьевич ругался, чтобы меня не смели заставлять черную работу делать. Мол, в любой момент к государыне могут попросить, а я по милости некоторых либо кипятком обварюсь, либо ногти обломаю. Краску – ее ведь, знаете, из-под ногтей быстро не выковырнешь. В этом он, безусловно, прав, но, с другой стороны, я совсем не обижаюсь на Марию Семеновну, она за мной точно за дочерью родной доглядывает. Чоглокова так считает, лучше ручки запачкать, чем честь девичью запятнать. – Она вздохнула. – Вот и загружает работой, чтобы я лишний раз из своей комнаты не выходила. А Алексей Григорьевич с ней несогласный. Вы уж простите меня, сударь, но теперь мне нужно из дворца ненадолго отлучиться, еще утром обещала подружке ее вещи принести, да тут, как на грех, камергер великого князя Николай Наумович [47] меня задержал со своими поручениями. А почему, спрашивается, я должна его задания выполнять, пусть бы на половине Петра Федоровича комнатных девушек строжил. К нам же он, понятное дело, за супругой своей Марией Семеновной заходит, в этом ему преграды никто чинить не собирается. Но мною командовать он все равно не должен. – Она махнула рукой. – Так я теперь, пока его нет, тихонько бы и вышла. Можно?
47
Николай Наумович Чоглоков (Чеглоков) (5 апреля 1718 – 25 апреля 1754, Москва) – приближенный императрицы Елизаветы Петровны, муж ее любимой двоюродной сестры, камергер и обер-гофмейстер. С 1747 года воспитатель великого князя Петра Федоровича (будущего Петра III).