Третье место. Кафе, кофейни, книжные магазины, бары, салоны красоты и другие места «тусовок» как фундамент сообщества

Ольденбург Рэй

Пожилые люди испытывают потребность в контактах менее остро, но более часто. Многие из них просто-таки изголодались по общению. Когда людей в возрасте оставляют одних слишком часто, у них развиваются иррациональные страхи. Звонящий, который молчит в трубку, перестает быть просто невежливым человеком, набравшим неверный номер, а становится потенциальным вором, выясняющим, есть ли кто дома, и рассчитывающим лучшее время, чтобы нанести удар. Или же разум, который слишком редко соприкасается с другими, может начать вспоминать раны десятилетней давности, бередить их и усугублять до такой степени, что сон становится почти невозможным. Обычно в таких случаях пожилые люди «возвращаются к норме» вскоре после возобновления общения: визитов родственников, друзей или любых людей, желающих поговорить с ними.

Молодым, более активным людям может и в голову не прийти поболтать и познакомиться с водителем автобуса, почтальоном, разносчиком газет или работником магазина, но пожилые люди, у которых выбор невелик, часто охотно поддерживают

подобные отношения. Те, кто слишком стар, чтобы водить машину, теряют невосприимчивость к ближайшим соседям, которая, как кажется, радует представителей американского среднего класса. Будучи не в состоянии передвигаться как раньше, не в состоянии поддерживать удаленные контакты, пожилые люди испытывают заново вспыхнувший интерес к тем, кто живет и работает по соседству. Не имея возможности рассчитывать на человеческое общение и вынужденные из кожи вон лезть, чтобы сохранить его, пожилые люди чувствуют важность общения и коммуникации отчетливее и острее, чем большинство из нас. Поддержание связи с другими людьми, как они слишком часто обнаруживают, определяет разницу между относительным спокойствием, с одной стороны, и противостоянием демонам изоляции с другой.

Однако душевное здоровье и оптимистичный взгляд на жизнь требуют больше, чем минимум контактов и коммуникации. Как и тело, разум требует сбалансированного питания. Раздражение современной жизни призывает сбалансировать человеческий опыт с помощью общения, одновременно приносящего удовольствие и удовлетворение по причине присутствия других людей. То, что люди являются источником большинства радостей и удовольствий, а также тревог и разочарований, – урок, который усваивается через опыт. Наши лучшие периоды жизни, как правило, сопряжены с длительными социальными отношениями и созданы ими, благодаря чему они и возможны. Призывы искать помощи вне привычных социальных контекстов имеют сомнительную ценность, а терапия, которая считает все социальные отношения стрессогенными или угрожающими, может в конечном счете причинить вред. Люди помогают себе в наибольшей степени, когда культивируют правильные виды социальных отношений и уделяют им достаточно времени. Средний американец из среднего класса согласился бы с подобной оценкой, но ошибся бы, очертив слишком узкий круг общения.

Третье место способствует здоровому взгляду на общество, сочетая удовольствие и общение в большой группе и предлагая коллективную мудрость своих членов. У персонажа Джона Мортимера по имени Рампол [88] , несомненно, масса реальных прототипов, и его ситуация поучительна. В одной из серий Рампол делает все возможное, лишь бы расстроить надвигающуюся свадьбу друга. Далее он описывает все то, что этот друг ставит своим намерением под угрозу: «Эти мирные мгновения дня. Эти часы, что мы проводим за бутылкой “Шато Флит-стрит” [89] , начиная с 17:30, в винном баре “У Помероя”. Этот чудесный оазис мира, который лежит между битвой в Бейли и ужасами Домашней Жизни» [90] .

88

«Рампол из Бейли» – британский телесериал, транслировался в 1975–1992 гг., был адаптирован для печати и радио; персонаж Рампол служит адвокатом в лондонском уголовном суде Олд-Бейли. – Прим. пер.

89

Флит-стрит – улица в Лондоне, где располагались основные судебные учреждения и информационные агентства Великобритании; герой Дж. Мортимера ежедневно посещает местный винный бар, называя дешевое вино заведения «Шато Флит-стрит» (название тем более иронично, что река Флит, над которой построена улица, служила главным коллектором Лондона). – Прим. пер.

90

Mortimer J. (1979) Rumpole and the Man of God, телесериал, сезон 2, серия 1.

Винный бар «У Помероя» – это третье место Рампола, которое позволяет ему делать блаженную передышку между враждебными судьями и «той, кому нужно подчиняться». Его домашняя жизнь едва ли кажется ужасной, однако читатель может оценить менталитет и манеру поведения «той, кому нужно подчиняться», и согласиться, что она требует именно того противоядия, которое предлагает заведение «У Помероя». Не будь у него домашней жизни, Рампол тосковал бы по ней так же, как тоскует по своему «оазису мира». Положа руку на сердце, можно даже утверждать, что Рампол не ошибся в выборе супруги. Он женился на светской даме и, вероятнее всего, сделал бы это снова. Однако Рампол остро осознает ограничения самой организации отношений – института брака. Именно браку – в намного большей степени, чем конкретно персонажу его «сокамерницы», прекрасного человека, – нельзя позволить стать всепоглощающим, потому что одного брака недостаточно для эмоциональной, интеллектуальной и общественной жизни.

В американском обществе в местных тавернах мужчины, говоря о своих женах, часто называют их «старушка» или «женушка», и хотя они нередко сочувствуют другим мужчинам как несущим более тяжкое бремя в браке (женщины чувствуют то же самое), однако в целом о женах и институте брака отзываются без пренебрежения. Скорее язык и само отношение к браку в таких местах в основном предостерегающие: они как бы напоминают человеку, что не стоит так уж возвеличивать брак и ждать от него слишком многого. Главное – уметь взглянуть на свои семейные обязательства с некоторого расстояния.

Похожее разоблачающее отношение чувствуется и в разговорах о работе, если они возникают в третьем месте. Кеннет Рексрот обнаружил, что мужчины в регионе нижних Аппалачей использовали слово scissorbill («отщепенец») и употребляли его с большим презрением [91] . Для них «отщепенец» – это простак, работник настолько наивный, что он верит, будто босс только и думает что об интересах подчиненных. Большинство из тех, кто использует данное слово, – не профсоюзные лидеры, но при этом они не относятся к своей работе цинично или с апатией. Они говорят другим рабочим, как говорят супругам: «Держись достойно. Не выдвигай нереалистичных требований к жизни».

91

Rexroth K. (1975) «The Decline of Humor in America», The Nation, vol. 84, 374–376.

Несмотря на все подшучивания, глупости, нерешенные споры, шутки и легкую болтовню третьих мест, в них приобретается определенное видение жизни, и, поскольку оно развивается в беспристрастной атмосфере, невозможной в домашнем и рабочем окружении, оно особенно ценно. Эмерсон хорошо выразил эту мысль, когда написал, что жизнь состоит не в критике и не в интеллектуальности, а в упорстве [92] . Люди могут жаловаться, осуждать, философствовать, но чаще всего они стойко продолжают преследовать свои цели. Коллективная мудрость обитателей третьих мест состоит в том, что люди продвигаются дальше всего, когда не выдвигают эгоистических или нереалистичных требований к жизни и окружающим. В этих кругах мудрость, основанная на опыте, господствует над любым другим видением, вступающим с ним в противоречие.

92

Emerson R.W. (1844) «Experience», Essays.

Здоровый взгляд на жизнь, культивируемый третьим местом, многим обязан смеху и юмору, которые порождаются в нем. Смех, как утверждают эксперты, полезен; он несет терапевтический эффект. В таком случае третье место – это настоящий терапевтический центр уже на одном этом основании. А если принять во внимание еще частоту смеха и поводы для него, то терапевтическое значение здесь становится очевидным.

Дом, рабочее место и уж точно общественные зоны, которые мы преодолеваем с угрюмым лицом, чаще всего не наполнены звоном от смеха. А третьи места – звенят. Какой-то забытый шутник однажды окрестил сумасшедший дом «академией смеха»; подобное сравнение было не только неточным и неуместным – автор не заметил настоящих академий смеха, которыми являются третьи места страны. Их обитатели день ото дня смеются больше, чем в любом другом окружении, не говоря уже о некоторых заведениях, где официально предоставляется развлечение. Было отмечено, что средний американец смеется около пятнадцати раз в день [93] . Пятнадцать раз в час – такой была бы сдержанная оценка относительно смеха посетителей третьего места в не самый «горячий» день. Я не удивился, когда в недавнем сплошном исследовании таверн в маленьком городе на Среднем Западе обнаружил, что чем больше данная таверна соответствовала остальным критериям, связанным с третьими местами, тем больше в ней слышалось смеха [94] .

93

Finesilber M. and Mead W.B. (1980) American Averages, Garden City, New York: Dolphin Books, 60.

94

Oldenburg R. (1981) неопубликованное наблюдение 78 таверн на Среднем Западе.

Что порождает этот смех? Хотя иногда происходит обмен анекдотами, от них мало что зависит. Анекдот или заготовленная шутка – это в большей степени гамбит аутсайдера, исторически сложившаяся уловка бродяги или коммивояжера, который знает о силе смеха, но не знает, что именно вызовет смех в конкретном месте. Анекдот – это юмор из вторых рук, и многие из тех, кто любит посмеяться, вообще не интересуются ими. Анекдот зависит от вымышленной ситуации и юмора, основанного на мелких «ловушках» для разума и эмоций. Более того, большинство людей не умеют хорошо рассказывать анекдоты, и в третьих местах средний человек никогда не подходит к занудству ближе, чем когда рассказывает анекдот.