Третье нашествие марсиан
Шрифт:
– Потом, - сказал я.
– Потом будешь разглядывать похотливых марсианок, извращенец. Помоги мне спуститься в бассейн.
Бассейн, в котором любили понежиться после дежурства марсиане, был пуст. Кафельные плитки, которыми он был облицован, все еще оставались жирными и скользкими. Наклонившись, я исследовал водосток. Повинуясь своей интуиции, набрал в специальную пробирку немного темной жидкости, скопившейся в углублении водостока. Этот набор у меня всегда при себе - плоский контейнер, напоминающий портсигар, но внутри находится все то, что может
Выпрямляясь, я снова поскользнулся на скользком кафеле и всей спиной приложился к стенке бассейна. "Прощай, рубашка, - с отчаянным раздражением подумал я.
– Жир хрен чем отстираешь!"
В помещении, где находился бассейн, стоял странный и вместе с тем удивительно знакомый запах. Некоторое время я пытался вспомнить его, но никак не мог. Знаете, как бывает - вроде вот оно, все на языке, еще мгновение, и ты все назовешь своими именами. Но ничего подобного - догадка угасает, так и не появившись на свет. Заторможенность сознания. Вот и со мной такое случилось. По стенам метались изломанные серые тени. Жутковато здесь было. Постоянно спиной я ощущал какую-то опасность, хотя твердо знал, что ничего мне грозить не может. Наверное, подобное чувство испытывал герой фильмов о вурдалаках, впервые попавший в их гнусное логово. Да если смотреть правде в глаза, это и было гнездо кровопийц, только с Марса.
Ухватившись за руку Ступакова, я поднялся по скользким ступенькам.
– Запах здесь стоит… - сказал я.
– Наверное, марсианами попахивает, - майор гулко хохотнул, и опять мне стало понятно, что он просто бодрит себя этими смешками.
– Тебе он ничего не напоминает?
– на всякий случай поинтересовался я.
– Так я ж ничего не чую, - признался Ступаков.
– У меня хронический насморк.
Мы еще раз прошлись по помещениям. У меня было ощущение, что мы что-то недоглядели, что-то важное пропустили. Уже на выходе я вспомнил:
– А где здесь распределительный щит, майор?
– А я откуда знаю?
– отозвался тот.
– Я здесь, бляха-муха, электриком не работаю. Мое занятие - жуликов ловить.
Мать твою в медном тазу с долотом и зубилом! Он жуликов ловит, а я сюда в бане попариться приехал! Мысленно я поставил майору жирный минус. И тут раздражение уступило место робкой догадке, которую я не спешил озвучить. Я вспомнил, где с таким запахом сталкивался. Но мог и ошибиться.
Распределительный щит находился в коридоре. Я пощелкал автоматами пробок, и в вестибюле вспыхнул свет.
– Пробки полетели, - тонко подметил майор Ступаков.
– А вот этот рубильник, он для чего?
– спросил я.
– Завтра дерну электрика, и все выясню, - сказал начальник криминальной милиции города.
– Здесь электриком Валера Васильев работает, он недалеко от меня живет.
– А что он за человек?
– внимательно рассматривая расположение рубильников и переключателей на распределительном щите, поинтересовался я.
– Нормальный мужик, - бездумно сказал Ступаков.
– Женат, двух спиногрызов имеет. С характером - отказался на какую-то марсианскую стройку ехать, альтернативную службу прошел в местной больнице.
– Пьет?
– В пропорцию. Особо в том не замечен. Он, бляха-муха, тут до сих пор с пацанами в футбол играет. Сами ворота сделали, Валера всю зиму из капронового шнура сетки вязал. Мячи футбольные в области купил. Ярый болельщик московского "Спартака". Каждый матч чемпионата региона отслеживает. Если "Спартак" с кем-то рубится, или хохлы, скажем, с нашими играют, то хрен его от телевизора оторвешь. А так он мужик спокойный, ни в чем предосудительном не замешан.
– А к марсианам как относится?
– Нормально, - удивленно отозвался Ступаков.
– Как к комарам.
– В том смысле, что прихлопнуть способен?
– Ну, вы скажете! В смысле - как к неизбежному злу. Сколько ни крутись, как ни отмахивайся, а свое положенное они все равно выпьют.
В катушке на распределительном щите был разорван лакированный провод и между витками блестел кусочек алюминия, который я немедленно изъял и упаковал в полиэтиленовый пакетик из своего постоянного комплекта. Интуитивно я чувствовал, что догадка вырисовывается, но все следовало спокойно обдумать, и не здесь, а в более пристойном месте.
Мы выбрались на свежий воздух, и у меня от него закружилась голова. Похоже, Ступаков себя чувствовал не лучше.
– И что дальше?
– спросил он.
– Блин, даже курить не хочется.
Я оценил его деликатный намек и протянул сигарету. Мы закурили.
– И что теперь?
– По домам пойдем, - сказал я.
– Только ты помни, что электрика обещал подтянуть. Про меня пока не трезвонь, я пока еще в прежней шкуре немного поболтаюсь.
– Это запросто, - вздохнул Ступаков и посмотрел на небо.
Небо было звездным, тусклая красная звездочка была почти не заметна среди яркого полноцветья остальных. Век бы ее не видеть! Ступаков словно почувствовал мои мысли.
– Вот бляха-муха, - сказал он.
– Светит себе хиленько, за третий сорт не возьмешь, а потом прилетают оттуда козлы с кнутом и с пряником! За нашей кровушкой!
На квартиру я вернулся поздно, но все-таки гораздо раньше, чем рассчитывал. Пришлось еще встретиться с Магомбетом, который позвонил мне по сотовому телефону. Номерок этот я никому случайному не давал, только для особо доверенных лиц он у меня был.
– Я выяснил, - сказал Магомбет.
– Этот человек был в городе двадцать второго.
– Это еще ни о чем не говорит, - сказал я.
– Мог и по своим делам приехать. С кем он в городе виделся?
– В Союз свободных фермеров заезжал, - сказал Магомбет.
– Там крутился до обеда. Потом к Сашке Короткову заехал, был у него до позднего вечера. Пиво пили. Правда, отъезжал, с Шашуновым встречался.
– А это еще кто такой?
– Учитель физики в Суховской средней школе.
– Они не родственники?
– спросил я.