Третье правило возврата
Шрифт:
- Хорошо, - кивает собеседник, враз становясь сухим исполнителем чужой воли. Такой Грион для меня привычнее: руки не чешутся навредить, поскольку все-таки в наличии общее прошлое, но и лишних вопросов больше не возникает, поскольку теперь я совершенно точно имею дело с представителем закона.
– Аврелий ознакомился с деталями твоего дела лично. Он видел причину, по которой ты оказалась в тюрьме, а затем...
– Гри медлит, словно вспоминает некоторые детали нынешнего существования, которыми я совсем недавно имела удовольствие с ним поделиться, - здесь. И вынес решение о пересмотре дела.
- На каком основании?
– кажется, я понимаю, к чему муж так долго клонит. И мне совсем-совсем не нравятся выводы, которые можно сделать, судя по изначальной информации.
- Твое безупречное поведение до нападения Ангела. Показания свидетелей. Соседей. Коллег по работе. Мои, - добавляет Грион, глядя в упор.
Рассчитывает, что я проникнусь значимостью момента? Гри, ты такой наивный.
- Я убила человека.
- Фактически Фредерик жив. Кома объясняется отсутствием мыслительной деятельности.
- Вы держите в стазисе растение, - возражаю я.
– Мозг давно погиб.
- Мы не теряем надежды, - качает головой Грион.
- Это ваше право.
- Аврелий тоже им воспользовался, - возвращается к теме разговора муж.
- Каким образом?
- Он считает, что улик по делу недостаточно. И требует твоего полного освидетельствования.
- О чем ты?
– и вот тут я уже не скрываю непонимания.
- Я приехал, чтобы предупредить: вскоре состоится твоя встреча с Исповедником.
Плохо...очень плохо. Я действительно влипла.
- Жаль мальчика, - не обращая внимания на слишком часто возникающие сегодня пасмурные мысли, отвечаю я в обычной флегматичной манере, чем явно веселю Гриона. Он бросает в мою сторону совсем озорной взгляд и мечтательно поднимает глаза к небу:
- Твое проснувшееся на первой же встрече сочувствие заставляет думать о том, что все еще можно вернуть состояние, в котором тебя видеть привычнее.
- Прости, что не оправдываю ожиданий, - безэмоционально отзываюсь я, хотя, пожалуй, меня очень тянет подойти и стереть с его лица эту наглую ухмылку. Впервые за то время, что вижу у себя посетителей.
- Что ты, Ви, напротив, - кажется, он всерьез уверился в том, что загнал меня в ловушку, - оправдываешь в полной мере. Особенно сквозящий в твоих словах сарказм, которого не было отродясь, вселяет надежду на лучшее - даже добавляет огонька. А что касается мальчика...как, кстати, ты догадалась о его возрасте?
– интересуется он, хотя прекрасно понимает, что я предположила наугад, просто руководствуясь собственными мыслями.
– Могу тебя успокоить: один из его родителей - воплощенный элементаль воздуха. Маг такой силы тебя устроит или опять начнешь говорить о том, что и он рискует сойти с ума?
– и пытливый взгляд мужа наталкивает меня на мысль, что он решил заняться ребусом на тему того, откуда во мне после перерождения взялась столь разрушительная энергия. Но это всего лишь догадки. Их я не рассматриваю. Хотя Грион, если упрется, своего добивается всегда. Так было, когда он вдруг решил, что нам стоит пожениться. Хотя, надо признаться, я ни разу за пять лет совместной жизни об этом решении не пожалела...
- Кто второй родитель?
– выныривая из потока воспоминаний, возвращаюсь я к почти деловому тону. Но остаточная хрипотца в голосе не ускользает от мужа: мне даже кажется, что, помимо дернувшейся головы, он реагирует на нее расширенным зрачком. Как и всегда. Хотя, впрочем, отсюда плохо видно. Мне может это и показаться.
- Неизвестно, - хмурится Грион. Наверное, хотел поразить приготовленным специально для поликинетика Исповедником.
- Жаль мальчика, - снова выдыхаю я.
- Ты настолько сильна, Ви?
– уже не скрывая настороженности за ненатуральной веселостью, спрашивает муж.
Как тебе сказать, Гри...с одной стороны, то, что мальчик умолчал о втором члене своей семьи, говорит только о том, что там тоже не последний в лестнице резервов маг. Так поступают все, кто, по тем или иным причинам, не хочет, чтобы знали об истинной величине их возможностей. Только ведь шанс, что тот, неизвестный, окажется огненным элементалем, совсем небольшой. Тогда - да, Исповедник сможет вытерпеть все, что придется увидеть. В любом другом случае - увы...и на моей совести станет одной смертью больше.
- А ты уверен, что хочешь знать правду?
– равнодушно отвечаю я вопросом на вопрос.
- Хочу, - и ведь правду говорит, не врет. Да он вообще никогда мне не врал. Что за чудо-муж был у маленькой Виолы...
– И причину, по которой ты чуть не сошла с ума, тоже хочу знать, Ви. И...
– он осекается, но я, кажется, знаю, что могло бы последовать за внезапным молчанием. Мне это не нужно. Не теперь. Год назад - да, возможно. Сейчас у меня своя дорога. И на ней никому больше нет места. Даже тебе, Гри.
Муж поджимает губы, отстраняется от стены и снова смотрит на меня взглядом представителя правопорядка.
- Я надеюсь, ты не будешь делать глупостей. Я заеду за тобой завтра, - снова звучит в тишине его голос. Голос, который я когда-то безумно любила срывать на хрип.
- Грион?
– нет, это не любопытство, это просто укладывание мозаики в нужном порядке. Его рука застывает над дверной ручкой, когда слышится мой оклик, и он тут же разворачивается всем корпусом ко мне. Словно ждал, что его позовут. И я оправдала ожидания, подарив глупую надежду снова.
- Да, Виола?
– на меня смотрят в упор, и с такого расстояния реакция мужа больше не вызывает сомнения: он не только ради новости об Исповеднике пришел...Черт.
- С какой стати страж правопорядка будет докладывать пациенту лечебницы о решениях Верховного Судьи?
Его губы трогает едва заметная улыбка.
- Страж и не будет, - я не задаю того вопроса, который он ожидает, и на этот раз муж, на удивление, не испытывает неловкости. Он дарит мне легкий кивок и прощается: