Третьи
Шрифт:
– Как вы? – спросил я, протянув носовой платок.
– Не подходите ко мне! – закричал он, вытягивая руки вперед. – Не подходи!
Мужчина в панике принялся искать что-то, оглядывая землю вокруг себя. Я подумал, очки ищет. Оказалось, искал маску. Увидев тряпочку в зеленной траве, на карачках кинулся за ней.
– За что они вас так? – спросил я, наблюдая, как он панически натягивает маску на разбитое лицо.
– За что? – прогнусавил он. – За то, что старый. Говорю же мне нет шестидесяти. Пятьдесят восемь, вот, еще работаю. Электриком. Удостоверение есть.
Кровь
– Гады, – не обращал внимания мужик. – К директору школы пойду.
– Может «скорую»? – задал я глупый вопрос. Во-первых, потому что, мне не откуда было ее вызывать. Во-вторых, к «третьему» они бы все равно не приехали.
– Нет, нет! – замотал головой мужчина и попятился к стене гаража. – Уйдите! Пожалуйста, я вас прошу! Уходите! Если меня с вами увидят, отправят на тест. А мне еще целых два года до шестидесяти.
– Я не болен! И вы не больны, – пытался я его успокоить, – наверно.
– Вы не знаете, больны вы и или нет. Четырнадцать дней «третьи» бессимптомные переносчики. «Девятнадцатый» проявляется через триста тридцать – триста сорок часов. Уйдите! Я вас прошу!
«Третьи», «Девятнадцатый», «четырнадцать». До этого я не обращал внимания, как много цифр стало в наших обыденных разговорах. Как будто все мы превратились бухгалтеров, или банкиров. Цифры, цифры. Везде цифры. Человечество само семя оцифровало. Безусловно, с обезличенной цифрой проще иметь дело, чем с живым человеком. Что нам принесла пандемия? Смерть? Нет, смерти больше не стало. Обезличенность. Она пришла вместе с изоляцией. Началось все намного раньше, когда цифры заменили имена. Теперь маски вместо лиц. Человечество утратило разность. Она стерлась. Размылась личность, затем мозги, теперь лица. Остался цвет маски и иной порядок цифр идентичности. Да, ребята, так проще. Всем так проще. Но, черт возьми, люди без лиц и имен дуреют от безнаказанности.
Я выкинул палку и потопал к стадиону. Дома, достал из коморки ортопедическую трость. Как-то, несколько лет назад, меня прихватил радикулит, и Машуля купила трость. Кто знал, что трость пригодится как оружие самозащиты. Теперь без трости никуда.
***
Выдержки из брифинга генерального секретаря ООН, Энтони Гурретиша. Нью-Порк, 23 мая 2020 года, 8 часов 02 минут:
«Следует признать, коронавирусная инфекция нового типа застало человечество врасплох. Наша наука, медицина, и в целом общество оказались не готовы к этому вызову. Цивилизация на грани вымирания. Всё, что смогли сделать наши ученные, это просчитать, сколько мы еще протянем. Прогноз не утешительный – три месяца. Дамы и господа – нам осталось девяносто дней! Да. Это так. Скорость, с которой распространяется новый вирус, прозванный журналистами «Девятнадцатый», поражает воображение – десятки тысяч в день! Прогрессия геометрическая, и уже через тридцать дней не кому будет ухаживать за больными. Коллапс системы здравоохранения, к великому сожалению, неизбежен.
Необходимы меры. Неотложные, решительные и эффективные. Мы понимаем, общество может оказаться к ним не готово. Многие из вас сочтут их нечеловечными, жестокими и негуманными. Но это наш единственный шанс. Уверяю вас!
Прошу отнестись с пониманием.
Всемирная организация здравоохранения, изучив статистические данные по распространению «Девятнадцатого» предлагает повсеместно прекратить оказание помощи лицам старше шестидесяти лет…
Одну секунду, дамы и господа, прошу тишины!
Итак, оставшийся потенциал и ресурсы побежденной, но не сломленной системы здравоохранения необходимо бросить на спасения молодых. Это даст человечеству шанс.
Люди третьего возраста первые должны осознать и принять чрезвычайность меры. Мужайтесь! И молите Бога, чтобы смерть забрала вас, прежде чем умрут ваши дети и внуки. Отдайте им свое будущее!
Да, я оглашаю это ужасное решения, осознавая последствия. Но у нас нет другого выхода.
Одну секунду господа! Тишина! Я сейчас закончу!
Мне семьдесят один год. Я прожил сложную но, тем не менее, прекрасную жизнь. И умереть я должен достойно. Надеюсь, моя смерть спасет, несколько молодых жизней и станет примером для других стариков»
Под прицелами телекамер пожилой чиновник достает из-под стола легкий пятизарядный Ругер. Мрачно улыбнувшись, он прикладывает вороненый ствол к виску и спускает курок. Раздается оглушительный хлопок. Миллионы людей становятся свидетелями того, как мозги мужчины разлетаются в разные стороны, обдав кроваво серой массой журналистов сидящих в первых рядах.
45-тый день пандемии. 14-ый после брифинга.
В супермаркете появился первый номер обещанной газета для «третьих». Отпечатанные на желтой бумаге четыре листа называются «Кризисный Листок №».
Но сначала, наверно, надо написать о том, как изменился сам продуктовый магазин.
Во дворе я встретил Виноградова. Тот возвращался из маркета с полной сумкой:
– Здорово, Палыч, – он по привычке протянул для пожатия руку, но вдруг осекся и засмеялся. – Поручкаемся или как?
Я уверенно пожал его руку.
– Ты в лобаз? – спросил старик. – С боку заходи, где раньше пивбар был. Там для нас отдельный вход сделал. В большие двери не суйся. Обматерят и выгонят. Там даже мент сегодня стоит, для порядку.
– А что такое? Случилось что?
– У нас как на войне, каждый день случается! Слушай, я тут вот что подумал. Может пьянку замутим? А? Сейчас к Джульетке зайду, она здесь, рядом. А ты к Анне Ивановне. Она, кажись, через дом от тебя живет. А? Что скажешь?
– Пьянку? – сомневался я.
– Ну как, пьянку? Хочешь пей, не хочешь не пей.
Идея мне понравилась. В том плане чтобы просто немного пообщаться.
– А где?
– Хм! – хмыкнул Виноградов. – У меня, конечно? Или имеются другие варианты?
Я отрицательно помахал головой. Вариантов у меня не было. Хоть погода и была великолепной, но пикники и рестораны запрещены.
– У тебя хоть чисто? – спросил я с сарказмом. – Представляю …
– Но, но, Палыч. Обижаешь? Короче, с тебя пузырь и закусь.