Третий брак бедной Лизы
Шрифт:
– Да, конечно, но это я так, с прицелом на будущее. Сейчас она поступала в театральную детскую студию.
– Я вас поздравляю.
– Лиза, а вы не хотите что-нибудь выпить, перекусить, я вот как выскочил из офиса, так ничего и не ел.
«А бывшая не могла покормить?!» Лиза вспомнила большие обеды, которые устраивала для Андрея, когда он навещал Ксению. Трапезы были веселые, обильные, дочка их обожала. Как и Андрей, судя по всему.
– Уже поздно… – произнесла она вслух.
– Еще одиннадцати нет!
– У меня дочь спит. Я не могу
– Жаль, очень жаль. Мне так поговорить хотелось. Вы знаете, мы только притворяемся, что нам никто не нужен. Знаете, как нужен?! Позарез. Даже если мы развелись, разругались и морду друг другу били. Я вот думал…
– Я вас поняла, – перебила его Лиза, поскольку голубая едкая пена теперь разъедала ее любимую футболку. – В моем доме есть «Шоколадница», на первом этаже, давайте там. Они круглосуточно работают. И я буду спокойна.
– Еду, – выпалил Бойко, и Лизу оглушили короткие гудки.
«Боже, что же делать! Он по вечерней Москве домчится за пять минут!» – Лиза посмотрела на посиневшие волосы.
В «Шоколадницу» она спустилась через полчаса, натянув на голову тонкую вязаную шапочку. Шапочка была шелковистая, из ниток «ирис», синего цвета. К ней Лиза прибегала, когда надо было выйти на улицу, а голова была не мыта. Единственный недостаток этого головного убора был в том, что он слегка подчеркивал чуть выпирающие уши. Ушки были тонкие, изящные, но чуть торчащие. Зато тонкий овал лица, тонкую, прозрачную кожу с точечками веснушек на переносице, темно-пепельные брови, темные ресницы и большие глаза эта шапочка подчеркивала идеально. А еще у Лизы был красивый подбородок – чуть острый, прекрасного рисунка, просто точеный. И с волосами, убранными под эту шапочку, подбородок и весь рисунок лица казался точеным. Лиза редко когда красилась – она была и так хороша – лицо, словно раскрашенное акварелью, было нежным.
– Послушайте, как вам идет вот это… – примчавшийся Бойко уставился на нее восхищенным взглядом. – Нет, с волосами, и с этим… самым, ну, что вы там себе закалываете на макушке…
– С пучком, – подсказала Лиза.
– Да, с ним тоже хорошо, но так… Да вы просто красавица. Вам вполне можно постричься налысо. Вы будете просто сногсшибательно эффектны.
– И моя мама сразу меня убьет.
– Почему?
– Она терпеть не может отступления от правил и норм.
– Ну, женская голова, лишенная волос, – это сейчас уже не что-то из ряда вон выходящее.
– Как сказать, – вздохнула Лиза. – Ну, о чем вы хотели поговорить?
Бойко на минуту смолк, а потом вдруг сказал:
– Лиза, я так рад, что встретился с дочерью! И что с бывшей своей спокойно поговорил, и что в дом она меня впустила… Все то время, до сегодняшнего дня, у меня было ощущение, что я прокаженный. Не просто человек с недостатками, человек, совершивший ошибку, человек, который заслуживает неприязни, а прокаженный, которому не место среди людей.
– Так уж среди людей…
– Среди тех, кто когда-то был близок…
– Вот это уже точнее, – улыбнулась Лиза.
– Послушайте, я сейчас могу и глупость сказать, но я под таким впечатлением и от того, в какого подростка превратилась моя дочь, и от того, какая она талантливая, способная. И в этом заслуга ее матери, я честно это признаю, я тут вообще ни при чем. Я ведь даже с ней не встречался, иногда по телефону разговаривал, деньги переводил. А так – никаких контактов…
– Это ведь не ваша была инициатива…
– Вы же, Лиза, сами сказали, что если бы очень надо было – добился бы…
– Да, верно. Но вы не думайте ни о чем таком больше. Все уже закончилось. Теперь вы и общаться будете, и сможете ее многому научить. На меня папа до сих пор сильнейшее влияние имеет.
– Так часто бывает с дочерьми. Мне мои друзья-мужики говорили.
– Ну вот и прекрасно.
– Да, да, конечно. Вы правы!
Бойко залпом выпил чай и в каком-то порыве оглядел зал кафе.
– Как же хорошо, когда можно вот так поделиться настроением, поговорить и среди ночи выпить чай с человеком, который все понимает… Лиза, спасибо, что согласились встретиться со мной!
– Да, что вы! Не благодарите, Я рада, что у вас так все хорошо складывается. Ведь я это отлично понимаю. Хотя дочь и мужа никогда бы не лишила возможности видеться.
– Вы – другая. Вы совсем другая. Я об этом подумал еще тогда, когда увидел вас впервые.
– Мне казалось, что вы рассматриваете меня как заказчика, выгодного клиента.
– И это было. У меня же все-таки бизнес. Но потом, когда вы уже встали, когда со смехом указали на испорченную дочерью сумку… У вас это получилось так просто и естественно… Я тогда подумал, что вы настоящий врач. Человек, который хорошо знает цену по-настоящему важным вещам. И эта ваша решимость с устройством лаборатории. Сами же понимаете, место не хлебное, рутинное, про него все скоро забудут…
– Главное, пациентам удобно будет…
– Смешная вы. Главное – что вы это поняли.
– Еще бы не понять… Я такого наслушалась и нагляделась… Вы тоже считаете, что лаборатория – это не очень интересное место для работы.
– Нет, это не научная структура. Чисто функциональная вещь.
– Значит, мама права…
– Это вы о чем?
– Моя мама считает, что я совершила ошибку, согласившись на эту работу. Надо было оставаться в поликлинике педиатром.
– И почему же?
– Нет роста. Нет денег. Но главное для нее – рост.
– Ну что же, это надо уважать. Родители имеют право на амбиции. Вы ведь для дочери тоже не самый простой путь выберете. Вы захотите ей дать больше и устроить получше. Что ж вы на маму обижаетесь.
– Я не обижаюсь. Просто я уже не ребенок. И все хочу делать так, как считаю нужным.
– Не сердитесь. Я постарался быть объективным, хотя в таких вопросах это очень сложно.
– Не сержусь. У вас такой день, что на вас сердиться нельзя.
– Да, день сегодня очень хороший. На душе как-то легче стало.