Третий брак бедной Лизы

Миронина Наталия

– Да, вполне, а что?

– Напрягаетесь, как только вас приглашают куда-нибудь. Может, мне у вашей матушки вас отпросить надо?

– Отпросите. – Лиза вдруг представила картину – строгая и высокомерная Элалия Павловна и этот такой смешливый молодой человек.

– А куда ехать надо?

– В смысле?

– Чтобы вашу матушку застать?

– Я пошутила.

– Жаль, я бы хотел с ней познакомиться.

– Это зачем еще?

– Сразу будет понятно, стоит ли тебе делать предложение? Ведь дочери ужасно похожи на своих мам. Доказано.

– Ерунда, а потом, кто тебя просит мне предложение делать?! Мне и так хорошо!

– Согласен, семью заводить рано.

Лиза промолчала,

и опять у нее испортилось настроение – опять этот молодой человек вел себя не так, как ей хотелось. Для начала хотелось осторожных разговоров о предметах нейтральных – путешествиях, книгах, улицах города, каких-то интересных случаях. Затем спутник должен был рассказать о себе, скромно так себя похваливая. Вслед за этим подойдет ее черед – она скупо, парой слов, обрисует свой характер, привязанности и привычки. Он удивится, внимательнее на нее посмотрит, потом сделает комплимент, подчеркнув свою заинтересованность. Она же будет доброжелательна и немного рассеянна – ведь что тут удивительного – свидание с молодым человеком… И она не будет раздавать авансы в первый день, она даже откажется от следующей встречи, если он попросит. Она будет держать паузу и соблюдать дистанцию, чтобы заинтриговать его. Вместо этой схемы, которую на разные лады описывают все без исключения женские журналы, новый знакомый быстро расставил все знаки препинания: «Семью заводить рано». И точка. Далее, через запятую, с восклицательными знаками в конце, у него шли «удивительные друзья», «большая наука» и «классное занятие – горные лыжи». Лиза внимательно слушала Андрея и пришла к выводу, что места для девушки в этом плотном графике остается весьма немного. А прислушавшись к интонациям и окончательно вникнув в слова, Лиза и вовсе встала в тупик.

– Слушай, у нас какой сейчас год? – спросила она неожиданно, перебив его красочный рассказ о прелестях горных закатов.

Андрей замолк и остановился, словно налетел на пень.

– Одна тысяча девятьсот девяностый.

– То есть ты в курсе?

– Вполне.

– Ну, значит, у вас в МГУ жизнь студентов такая замечательно-беспечная, что только и волнений о том, будет ли снег на склонах после пятнадцатого марта. Причем следующего года.

– Примерно так. Нет, конечно, есть проблемы научного характера, но я же не могу обсуждать их с тобой.

– Я – о другом. – Лизу вдруг взяла злость. – На дворе девяностые. Все рушится, все исчезает. Все меняется. Меняется так, что вечер с утром и сравнить нельзя. Вот, например, мой отец. Ты знаешь, кто он? – Лиза вдруг повысила голос, но тут же взяла себя в руки.

– Откуда мне знать?! – Андрей пожал плечами.

– Да откуда тебе знать, тебя интересует хорошая лыжная мазь и то, что лыжи «Альпина» – на самом деле барахло, поскольку появились, наконец, другие высококлассные марки.

– При чем тут твой отец?

– При том, что он, ученый, вынужден был бросить работу, поскольку закрыли его организацию, и теперь он преподает. Студентам. Таким, как ты, которым дела до всего происходящего нет. Потому что появилось много разных высококлассных вещей. – Лиза перевела дух. В запальчивости она не обратила внимания, что Андрей даже не удивился ее выпаду.

– Слушай, Лиза, это сейчас происходит со всеми. Почти со всеми, кто старше нас. Такое время. Ну, как тебе объяснить… – он помялся. – Видишь ли, мне кажется, что все этого хотели. Вот именно таких перемен. Понимаешь, все уже готовы к ним были. У нас в доме собирались друзья матери – так они до утра спорили о том, когда это случится. Все хотели этого, но все почему-то думали, что это будет похоже на… Ну, на смену сезонов. Была зима, наступила весна, половодье, распутица. Ну, ничего, походим немного в калошах, там, глядишь, лето уже на подходе.

А оказалось, все не так. Оказалось, что это похоже на сейсмические волнения – земля под ногами расступилась, и в дыру провалилось многое. И многие. И, заметь, это только начало. Все самое трудное – впереди.

– Значит, ты об этом тоже думал?

– А как об этом не думать?

– Многие и не думают. Шатаются по клубам, учиться бросили. И еще такое вокруг свинство развели – такой грязи в Москве раньше не было.

– Ты – социально активный тип горожанина, – рассмеялся Андрей. – Редкий случай среди симпатичных девушек. Да не обижайся, я же не со зла. И понимаю тебя. Мне учиться надо, а стипендия и так невысокая была, но теперь с этими ценами она и вовсе бесполезна. Продуктов нет. Мама всё приносит эти заказы – курицу, сайру в собственном соку, польский маргарин и китайские сосиски. Интересно, из кого они сделаны.

– Из чего, – поправила его Лиза.

– А ты очень странная. – Андрей вдруг остановился и улыбнулся. – Я впервые встречаю девушку, которая так себя ведет на первом свидании.

– Я разозлилась. Ты выглядел слегка фатом. Если это слово можно применить сейчас.

– Да я не хотел. Дело в том, что у меня действительно отличные друзья. И мы решили, что заниматься будем наукой, что бы ни случилось. Мы все подрабатываем. В том же самом клубе «Беглец». Его открыл наш выпускник. Вот он берет только своих – кто дежурит, чтобы бардака не было, кто убирает, кто – на кухне. Ты думаешь, я у матери пятерку стреляю? Нет, я иногда больше ее приношу. Она, конечно, волнуется, начинает ругаться…

– Почему?

– Боится, что деньги соблазнят и брошу я свою науку.

– Зря боится?

– Ну кто может это точно знать?! Никто. Но мне неинтересно просто зарабатывать деньги. Хотя я чувствую, наступает сумасшедшее время: возможности и потери равны – и то и другое могут быть просто фантастическими. Мы даже не понимаем, что с нами происходит. Да, сейчас я зарабатываю деньги почти что черным трудом. Но я это делаю ради учебы.

Лиза остановилась.

– Ты меня извини. Что-то совсем не то ляпнула. Понимаешь, я учусь на «отлично» из принципа. Вот просто из принципа. Я могла бы получать четверки. Но я совершенно точно хочу работать в обычной поликлинике и хочу быть врачом, в дипломе которого честные оценки.

– Вот именно – в поликлинике?

– Да, в обычной. Моя мама говорит, что я иду по пути наименьшего сопротивления, что у меня нет амбиций ну и так далее. Может быть. Но в моем желании ведь нет ничего плохого?

– Нет ничего плохого. Только хорошее. И вообще, ты сама… очень хорошая. – Андрей взял ее за руку.

Лиза покраснела и совершенно неожиданно спросила:

– А как ты относишься к Ельцину?..

Их свидания были курьезными, немного нелепыми и совсем не соответствовали советам первых глянцевых журналов. Они, политизированные дети своего времени, спорили, ругались, что-то друг другу доказывали, ходили читать «Московские новости» на Пушкинскую площадь и смотрели заседание Верховного Совета. И вот однажды под воинственные крики депутатов свершилось то, что должно было свершиться, когда встречаются юноша и девушка.

– У меня никого еще не было, – сказала Лиза, тщательно закутавшись в простыню.

– Это не причина быть единоличницей. Поделись простыней, – пробормотал Андрей и ловко стянул с нее хрустящее белое полотно.

– Мама, я выхожу замуж. – Лиза появилась перед Элалией Павловной ровно через полтора года после знакомства с Андреем.

– Не выдумывай. Тебе надо закончить твой «педиатрический», – почти машинально вынесла свой вердикт мать.

– Мам, я и так закончу, – робко спорила Лиза. – Ты же знаешь…