Третий долг

Винтерс Пэппер

Через мгновение он исчез.

Что?!

Он даже не останется смотреть? Не останется, чтобы его сердце разорвалось в груди от наблюдения за кошмаром, который допустил он.

От полного шока мои слёзы высохли.

Я отгородилась от происходящего.

Всё внутри меня обратилось в разруху.

Кестрел глубоко вздохнул. Он спокойно взял бутылку, которую Джетро с грохотом поставил на стол, и наполнил три чистых

бокала на треть.

Дэниель и Кат двинулись вперёд, когда Кес протянул каждому по бокалу. Мужчины не обращали на меня внимания, понимая, — я буду ждать. Я не убегу. У меня ничего не осталось.

Со злой улыбочкой Кес поднял бокал и произнёс тост:

— Платить и быть достойными.

— За долги, — пробормотал Кат.

— За *блю, — гоготнул Дэниель.

Втроём они чокнулись и опрокинули ликёр. Однако Кес был последним, кто выпил. И пусть всего долю секунды, но он наблюдал, как Кат и Дэниель опустошили свои бокалы первыми, прежде чем проглотил напиток сам.

Бросая пустую тару на стол для покера, мужчины снова обратили всё своё внимание на меня.

Я замерла, будучи связанной, бороться бессмысленно.

Первым начал двигаться Кес.

Он подошёл, я отошла. Мы медленно двигались, танцуя по пространству комнаты.

Он не сказал ни слова.

Он и не должен был.

Джетро не контролировал этот долг. Его здесь даже не было.

Пришло время Кеса показать себя.

— Перед тем, как ты пришла сегодня сюда, Нила, мы заключили пари. Первый раунд в покере был гарантией права первого выбора.

Я наткнулась на мягкое кресло, меняя траекторию движения на пару дюймов, двигаясь вокруг бильярдного стола.

Кес прошептал:

— Есть какие-либо предположения, кто выиграл этот раунд?

Сердце грохотало в груди. Я покачала головой.

В глазах Кеса промелькнуло что-то — слишком быстро, чтобы понять, что именно.

— Я. Я выиграл. Я выбираю.

Рванув вперёд, он без усилий поймал меня, обернув вокруг свои огромные руки. И его объятия не были дружескими или освобождающими. Они были словно решётки в камере, где мужчина, который смеялся и гнался за мной через пастбища верхом на лошади, стал моим насильником.

Обдавая дыханием моё ухо, он прошептал:

— Я выбираю. И я хочу быть первым. 

Глава 32

 Джетро

Я, бл*дь, не мог сделать этого.

Я не мог смотреть.

Не мог слушать.

Я, черт возьми, отказался.

Все то время, что мы играли в покер, Кат наблюдал за мной. Он знал, что это сотворит со мной. Он знал, как я буду бороться и калечить себя, чтобы избежать своего полного разоблачения.

Он

явился на игру с тем же пистолетом, которым угрожал мне два месяца тому назад. Засунул его за пояс, сверкая рукояткой — беззастенчиво обещая смерть, если я ослушаюсь.

Это была долбаная пытка — выжидать правильного момента, чтобы подобраться ближе, но это было ничто по сравнению с тем, чтобы оставить Нилу с моей семьей.

Я ненавидел уходить. Но у меня не было выбора.

Рассуждать о том, что произойдет — одно.

Наблюдать за тем, как это происходит — совсем другое.

Моя кожа чесалась. Сердце готово было разорваться. Мои мысли были словно в тумане.

Мне нужна помощь.

Я бы не смог жить, зная, что должно было случиться с Нилой.

Ты можешь наглотаться таблеток, что приведет к передозировке.

Взять пригоршню и провалиться в кому, чтобы никогда не сталкиваться с конечным результатом этих долгов.

Я сжал волосы в кулаках и ударился о стену.

Эта небольшая вспышка жестокости немного пробудила мой гнев.

Снова ударился.

Боль, которой я иногда добивался, глотая таблетки, пробудилась.

Третий удар.

Пульсирующая агония благодатью разлилась по пальцам. Это меня успокоило. Помогло сфокусироваться на более полной картине, чем та, что была пару часов назад.

Найдя некий покой в своей ярости, я вышел из-под контроля.

Опустил свои стены и превратился в чудовище.

Слоняясь по комнате, я принял каждый дюйм своего гнева: те части, от которых всегда страдал, и те части, которые едва признавал. Я принял всё.

Я показал свое истинное безумие.

Нила была права.

Я сумасшедший.

И она обрекла меня навеки, без шанса излечиться.

Она, бл*дь, ненавидит меня.

— Дерьмо, — я проследовал дальше по коридору и вытащил из столика музыкальную шкатулку, принадлежащую моей прапрабабушке. Швырнув её на пол, почувствовал какое-то больное удовлетворение, когда выскочившие пружины, протяжным звуком фальшивых нот, исполнили мне серенаду.

— Дерьмо, — золотым подсвечником проткнул гобелен, висевший на стене.

— Дерьмо, — опрокинул бесценный французский резной табурет.

— Дерьмо, дерьмо, дерьмо!

На протяжении всей моей тирады, всё о чём я мог думать был Кес, и то, что он будет делать.

И как Нила поведёт себя. В попытке её спасти, я могу потерять эту женщину навсегда.

Она ненавидит меня.

Она меня презирает.

Ей всё во мне отвратительно.

И я, бл*дь, совсем не винил её. 

Глава 33