Третий лишний

Тонян Лаура

И выбегает за дверь. Скрывается за ней. Из окна я могу наблюдать, как Пол садится в машину. Рёв мотора частично заглушает песню. А потом я не слышу его и вовсе. Словно, Пол и не приходил. Лишь осадок в душе.

– Этот мальчик мне никогда не нравился,- произносит сухо мама, продвигаясь на кухню с бумажными пакетами в руках.

– Кто бы сомневался,- отвечаю я.

После бегу по ступеням наверх, чтобы остаться одной в своей комнате.

Сан-Франциско, штат Калифорния. Наши дни

Адель

Мэгги

устраивается поудобнее на заднем сидении машины Елены. Мы покидаем заправку. Помимо того, что мы залили полный бак бензина, ещё и запаслись бургерами и колой. Елена садится на место пассажира, а я веду тачку. Я знаю, ей не нравится то, что я управляю её кабриолетом, но мне сейчас очень нужно быть за рулём. Мне нужно не думать ни о чём, кроме того, что держать наш путь в нужном направлении.

Елена включает приёмник и сингл «A Thing About You» , группы «Roxette» буквально взрывает динамики. Я колеблюсь немного, но всё-таки переключаю на другую песню. Елена и Мэг косятся на меня.

– Что?- невинно лепечу.- Просто терпеть не могу эту песню.

– Да ладно,- смеётся Мэгги.- Вы с папой вечно подпевали им, когда их в иной раз показывали по телевизору.

– А вот эта песня не нравится,- более жёстко говорю я, и тут же жалею.- Прости,- добавляю позже.

– Ничего,- Мэг облокачивается на спинку кожаных белых сидений.

Я прибавляю скорости. Елена убавляет звук. Я ощущаю её взгляд на себе.

– Что случилось?- улыбаюсь, глядя прямо перед собой.

– Адель, ты же понимаешь, что этим проблему не решить?- тихо говорит она.

– Что ты имеешь в виду?- мои брови сходятся у переносицы.

– Ты знаешь,- Елена закатывает глаза.- Мы едем в загородный дом, который сняли. Едем весело провести уик-энд. Втроём. Но …мне кажется, что ты не здесь. Это решение ты приняла не потому, что хочешь отдохнуть.

– А почему же?- я плотно сжимаю губы.

– Ты просто бежишь от реальности,- отвечает за Елену Мэгги.

– Чего?- наши глаза встречаются в зеркале заднего вида.- Серьёзно?

– Да, серьёзно, Ади,- говорит подруга. Она проводит нервно рукой по волосам.- Двое мужчин усложняют твою жизнь. Ты не отвечаешь на их звонки. Ты вовсе отключила сотовый, чего раньше почти никогда не делала. Ты волнуешься. Я же вижу. И сейчас мы едем загород, словно прячемся. В смысле, я ничего не имею против. Просто признай, что я и Елена правы.

Музыку слышно еле-еле. Я предпочитаю выдохнуть и молчать, но говорить в любом случае что-то нужно. Если даже я безумно сильно не хочу произносить ни слова, всё равно я должна сделать это. Они ведь мои подруги. И они действительно за меня переживают.

– Хорошо,- изрекаю я.

Это даётся мне с трудом.

– Я признаю,- продолжаю медленно,- что я официально скрываюсь от двоих мужчин, что ворвались в мою жизнь. Я хочу покончить с ними обоими, но пока не знаю, как. Поэтому, единственный очевидный выход для меня – это залечь на дно. Хотя бы, на пару дней.

– Оу,- присвистывает Елена,- звучит, как речь криминальной пешки.

– Ненормальная,- я толкаю её в плечо и смеюсь.

– Всё хорошо,- Мэг гладит меня по голове.- Детка, мы рядом. Чтобы не случилось.

– Я знаю,- замечаю я, приподняв изощрённо одну бровь.- За это я вас и люблю.

Алекс

Мне

было двадцать четыре года, когда я в последний раз брал фотоаппарат в руки и пользовался им профессионально. Пока мой отец не разрушил мою мечту стать великим фотографом, я искренне верил в неё. Вы просто не видели меня восемь лет назад. Вы не знаете, каким я был – романтиком, мечтателем, сумасшедшим. Я жил по-настоящему, не думая, какой галстук надеть на работу, что сказать на собрании директоров, как преуспеть больше. Когда я стал управлять целой рекламной империй, мои мысли были далеко не о фотографиях. Потом смерть Пола, болезнь отца, женитьба на Лоре, смерть родителей в ужасной аварии – всё это подавило меня и вогнало в глубокую депрессию, из которой, я думал, уже не выберусь. Лишь Эштон поддерживал меня, не давая погаснуть окончательно.

Но после того как Адель вошла в мою жизнь, всё действительно изменилось. Всё стало другим. И хоть моё давление на неё не доказывает, что я увлечён ею по-настоящему, у меня есть оправдание: я не знал, как она воспримет «кольцо на безымянном пальце». Когда об этом «кольце» стало известно, я боялся потерять Алель, поэтому давление не стало слабее и не прекратилось вовсе. Я выгляжу подонком. Нет, я подонок. Никаких возражений. Но, клянусь всем святым, я никуда не собираюсь её отпускать.

Благодаря Адель я держу камеру прямо сейчас и делаю фото одной из главных претенденток на роль в рекламе для «The Kiss». Её зовут Лана, ей двадцать один год. У неё длинные чёрные волосы и голубые глаза. Длинная шея, словно лебединая. Стройное тело, белоснежная кожа.

Я стараюсь сосредоточиться на девушке и на камере в своих руках, но мне тяжело это сделать. Все мои мысли сосредоточены на другом человеке, до которого я не могу дозвониться. Человека, которого я не могу прижать к груди. Мне просто нужно погрузиться в работу, поэтому я отпустил нашего фотографа и своего помощника, Джорджа. Мы провели кастинг «брюнеток». Лана – красивая девушка, она достойна сниматься в рекламе. И мистеру Хэндрику она понравилась. Все довольны, все согласны. Но почему я всё ещё хочу продолжать этот долбанный кастинг? Почему я, мать вашу, не могу остановиться?

– Браво! Браво! Браво!- я слышу хлопки за спиной.

Опускаю фотоаппарат. Оборачиваюсь. У входа в студию стоит Эштон. Он, как всегда, одет в идеальный костюм и пахнет, как мудак со стажем.

– Кто тебя сюда пустил? – злюсь я.

Выхожу из студии, намеренно толкая его плечом. Смотрю на Эллу Гардин, она ест сэндвич, пролистывая бумаги на столе.

– Кто пустил его сюда?- кричу.

Элла встаёт со стула. Она заметно нервничает.

– Мистер Хилл, это же ваш друг, мистер…

– Я знаю, кто это, чёрт возьми! Я работаю, Элла!- сам не узнаю свой голос.- Я работаю! Когда я работаю, никто не может меня беспокоить.

Шаги Эштона разносятся в тесной приёмной. Мне хочется прикрыть уши руками, чтобы не слышать их.

– Я просто пришёл спросить, не знаешь ли ты, дорогой друг, где сейчас Адель?- его голос доносится до меня слишком чётко.

Я выхожу из себя, дёргая его за воротник пиджака к себе. Смотрю ему прямо в глаза. Эштон уже не тот. Когда он перестал быть тем Эшем, которого я знал столько лет? Как он перестал быть тем Эшем, которому я доверял?