Третий шанс
Шрифт:
Господи, пожалуйста, пусть все будет хорошо, ладно?
– Может, пешком? – спросила Юля, когда мы вышли из ресторана. – Полчаса где-то.
– Как хочешь. Сейчас Володю отпущу.
– Ой, а цветы? – спохватилась она.
– Предупреди Глашу. Володь, - я наклонился над окном. – Давай на Кавалергардскую, позвонишь в домофон, девочке цветы отдашь и можешь домой. Завтра как обычно.
Мы шли по Лиговке, потом по Суворовскому. Странно, но именно Пески для меня всегда были таким… концентратом Питера. Не Невский
– Ты ведь раньше на Гражданке жила? – мне все-таки удалось поймать Юлину руку.
– Да, у «Академической». А на Коннице бабушкина квартира, мне по наследству досталась.
– На Коннице? – удивился я.
– Она раньше была улицей Красной Конницы. Бабушка так и называла, до самой смерти. И мы с Глашкой тоже. У нее даже рисунки такие есть: по нашей улице всадники скачут, в красной одежде и на красных конях. У детей с красными уже другие ассоциации.
– Интересно было бы взглянуть.
– Придете к нам в гости, может, и покажет, - Юля пожала плечами. – Не знаю, как тебе, а Полине наверняка. Придете? С ответным визитом?
– Обязательно.
Кавалергардская, которая Красная Конница, отходила от Суворовского необычно, под острым углом у тяжелого мрачного здания с колоннами. Пройдя немного, мы остановились у высокой, в два этажа, арки.
– Ну вот, мы здесь, - спрятав руки в карманы, Юля покачивалась с носка на пятку. – Мне еще Марка надо вывести на ночь. Я Глашку поздно не пускаю одну.
Улизнуть решила? Ну да, конечно, так я тебя и отпустил.
– Ну так иди за ним. Я подожду.
– Серьезно? Ну ладно.
Она юркнула в парадную под аркой, а я зашел во двор.
Ничего себе! В новых районах внутри кварталов такие пространства обычное дело. Я помнил даже байку из своего детства: мол, строили с огромными дворами для того, чтобы танки прошли, если будет война и дома разрушат. А в центре все больше тесные и темные дворики-колодцы, из окна видно, что делают в другом корпусе.
Из-под арки убегала вглубь двора и терялась вдалеке настоящая внутренняя улица. Пока ждал Юлю, успел нагуглить, что называется она Мариинский проезд и идет аж до Таврического сада.
Я всегда завидовал жителям центра. Может, конечно, и не слишком комфортно, зато реальный Питер. Вышел из дома, и он весь у тебя под ногами. А как за Неву переедешь – словно другой город.
– Любуешься?
За спиной хлопнула дверь, Юля подошла ко мне с одетым в смешной синий комбез бульдогом на поводке. Щенок заливисто тявкнул, изображая из себя крутого, но потом обнюхал мою руку и завилял торчащим из прорези обрубком хвоста.
– Какой-то совершенно невероятный двор, - я отобрал у нее замок-поводок и обнял за плечи. – Все сегодня невероятное. У меня такое чувство, что в какой-то другой мир попал. Все похожее, но другое. Квартира, дом. Офис. Улицы. Весь город. Ты…
– Ты просто на все сейчас смотришь по-другому, Дим, - Юля уткнулась лбом мне в плечо.
– Может быть, - я не стал спорить.
Гуляли мы долго, пока Марк не начал скулить и проситься на руки. Разговаривали, молчали. Гулять вдвоем с собакой – это было так же тепло и уютно, как сидеть за ужином с детьми. Хоть ноги в легких ботинках и замерзли. И нос тоже. А еще надо было вызвать такси и дождаться.
– Пойдем, а то он устал, - Юля взяла щенка под мышку, и мы повернули обратно к арке. – И Глашка там уже умерла от любопытства. Двадцать пять роз ее сразили наповал.
– Я не считал, сколько их там было.
– А она посчитала, ты что! Спасибо, Дим. И не только за розы. За очень хороший вечер.
– Не последний? – остановившись у парадной, я наклонился и поцеловал ее.
– Надеюсь, что нет, - улыбнулась она.
Юля
– Мамуль! – Глашка выскочила в прихожую в ночной рубашке. – Ну я уже двадцать раз хотела тебе звонить. Но ты ж там не одна была, да? С Димой?
Скажите, пожалуйста, какая деликатность. А сама наверняка в окошко поглядывала, из него Мариинку отлично видно, как на ладошке.
– Не одна, - я не стала отпираться. Быстро вытерла Марку лапы, сняла комбинезон и отпустила на волю.
– А какие розы! Я в три вазы поставила, правильно? Чтобы нечетное было везде. И подрезала. И сахара бросила. И монетки по десять копеек.
– Спасибо, Глань, - я поцеловала ее в макушку. – Иди ложись.
– Ну ма-а-ам! Ну мне же интересно! А где вы были?
Божечки! Хорошо хоть в ресторане, а если бы нет? Юль Пална только по работе складно врать умеет, когда в интересах дела надо.
– В ресторане. Итальянском. Потом гуляли просто.
А еще хорошо, что окно не в арку выходит. А то, глядишь, потом бы папаше страшную тайну рассказывала шепотом, что мама с Димой целовалась. Хотя и без этого доложит обязательно, к бабке не ходи. Ну и пусть.
– А вы часто встречаться будете?
– Не знаю. Не каждый день, конечно, но, наверно, часто.
Да я бы и каждый не отказалась, только у нас у обоих дети и работа, между прочим. А завтра суд, и надо еще кое-что посмотреть.
– Все, девушка, отбой!
Вздохнув тяжело, Глашка ушла к себе, а я быстро сполоснулась, смыла макияж, влезла в пижаму и забралась с ноутом в постель.
Надо ли говорить, что работа в голову ну никак не лезла? Да и робот в суде не желал включаться, наоборот, то и дело приходилось сгонять с лица блаженную улыбку. Процесс мы, правда, выиграли, но исключительно за счет слабости противной стороны.