Третий шанс
Шрифт:
– Ну конечно, - я вздохнул, пусть и не с облегчением, но это все же была не безнадега. – Вы же с Аглаей трещали, как две сороки.
– Ты же ведь не прямо завтра на ней женишься? У меня еще будет время ее узнать получше.
– А вот теперь ты торопишься, - усмехнулся я. – Я ведь тебе уже говорил. Мне очень хотелось бы, чтобы все получилось. Но мы с ней сейчас как будто заново знакомимся. Так что до женитьбы – это пока как до Пекина пешком.
– Ну и отлично! – Полина встала, подошла ко мне и обняла. – Только, пап, давай договоримся, ты теперь не будешь со мной
– Договорились, - кивнул я, потому что и сам об этом думал.
– И мне тоже надо как-то привыкать… учиться быть самостоятельной.
Всколыхнулся инстинкт родителя-наседки: это как это – самостоятельной?! Пришлось запихнуть его ногой в угол. Она была права. Об этом говорили и в клинике, и Жонар в реабилитационном центре. При доскональном соблюдении всех предписаний и постоянном контроле пациенты с донорским сердцем могут вести жизнь, мало чем отличную от жизни обычных людей.
– Хорошо, Поля. Мы это обговорим. Если тебе куда-то понадобится, поедешь с Володей.
Невольно вспомнился Ларкин Витюша. Не дай бог мне стать таким чокнутым папашей, как дядь Петя. Нет-нет, чур меня. Но и не на метро же ей ездить, ковид никуда не делся.
– Ну здрасьте, - надулась она. – Офигеть самостоятельность, с водителем на Порше.
– Порше могу оставить себе, а для вас купить какую-нибудь табуретку.
Табуретку, разумеется, я бы не купил, безопасность превыше всего, но в чем-то Полину понимал. Это у ее матушки понты лезли из ушей, а меня еще в школе коробило, когда считали мажором. Нет, я весьма ценил блага, которые дают деньги, но никогда не стремился выставлять их на всеобщее обозрение.
– А у меня права будут?
– Посмотрим через год, - увильнул я от ответа.
– Ладно, папуль, пойду спать. Устала что-то.
– Как ты себя чувствуешь?
– Да все нормально. Просто устала.
И все-таки не удастся мне до конца выключить в себе наседку. Всегда буду беспокоиться за своего цыпленка. Ведь понимаю же, что вчера была долгая непростая дорога, перемена климата, другая вода и еда. И столько новых впечатлений. С утра ездили в кардиоцентр, потом в школу.
За десятый класс Полина экзамены сдать не смогла, потому что была за границей, а за одиннадцатый слишком много пропустила. Поэтому договорились, что до июня она будет повторять уже пройденное, сдаст экзамены и с осени начнет готовиться к ЕГЭ. Дистанционно – тут мы с врачами и директрисой школы были солидарны, хотя без недовольной «крыски» не обошлось. Ну и ужин, конечно, - само по себе испытание.
Полина ушла в свою комнату. Юля не звонила, хотя они давно должны были приехать. Уже думал набрать сам, но тут наконец телефон зажужжал.
– Извини, Дим. Вот только удалось от Глашки удрать, да и то чтобы псину на ночь вывести. Прямо лопается от впечатлений.
– Ну и как впечатления? – я лег на кровать, улыбаясь в потолок. – Надеюсь, мы ей понравились?
– Не обольщайся, - фыркнула Юля. – Тебя она, походу, вообще не заметила. Сказала вскользь, что машина крутая и что ты симпатичный. Зато у Полины твоей теперь есть фанклуб в Глашкином лице. А мы как?
– Да примерно тот же расклад. Глаша классная, а ты, матушка, просто приятная, потому что тебя было не видно и не слышно. Но зато мне дозволено… как это? А, поухаживать за тобой.
– Что, так и сказала?
– Нет, это я перевел. Или ты против?
– Марк!!! Фу!!! – рявкнула она в сторону.
– Это не собака, а пылесос, что видит, то и тащит в пасть. Не против, поухаживай.
– Тогда давай завтра куда-нибудь сходим?
И снова всплыло давнее-давнее - как представлял в Новом Осколе: позвоню Юле осенью и вот так же предложу куда-нибудь сходить.
– В кино?
– Я бы предпочел посидеть где-нибудь спокойно, без трескотни рядом.
– Тоже неплохо. Заедешь за мной часам к шести? Мы на Кузнечном.
– Хорошо. Ну, до завтра?
– До завтра, Дим… Целую!
Юля
Глашка крахмалила мне уши всю дорогу. Справедливости ради, она не всегда была такой болтушкой, но на эмоциях ее прорывало настоящим Ниагарским водопадом. Видимо, в качестве компенсации за детское молчание.
Полина такая… такая… ах, какая!
Один раз вскользь промелькнуло и про Диму. Ну, он ничего так… симпатичный.
Мне было и смешно, и неловко перед водителем. Со своего места я видела лишь кусочек профиля, да и то в свете датчиков на панели, но было заметно, что он изо всех сил сдерживает улыбку.
Дома Глашка продолжала балаболить, и я никак не могла вклиниться, чтобы поставить ее на паузу и позвонить Димке. Спас Марк, намекнув подвыванием, что, если его сейчас не выведут, случится страшное. Терпеть он еще не научился, зато просился на улицу вполне внятно. Быстро натянув на него комбез, я спустилась во двор, дошла до прогулочного пятачка и набрала номер.
Немного царапнуло досадой, что впечатления на Полину не произвела, но, если подумать, это как раз было нормально. Мы ведь с ней толком даже не разговаривали, именно мы с ней. Только какой-то общий разговор, а так они в основном болтали с Глашкой. У детей все проще, даже с разницей в возрасте, а вот к незнакомому взрослому у подростка отношение по дефолту настороженное. Тем более если знает, что не просто так какая-то тетка знакомая зашла в гости.
Но если бы сразу возникла неприязнь, я бы почувствовала. Такая девочка – она как Глашка, не смогла бы этого скрыть. Так что… Начало можно было назвать более чем удачным.
Открывая дверь парадной, я вспомнила, как Димка сказал: «мне дозволено за тобой поухаживать» - и хихикнула в ухо Марку, которого держала под мышкой.
Это было так… забавно, старомодно, церемонно. Немного нелепо. И… черт!.. страшно приятно.
Я снова вспомнила тот день в поезде. Как Димка принес белье и застелил мою полку, угощал конфетами, выскочил за сиренью, едва не отстав. И все это без какого-то усилия над собой, абсолютно естественно. Можно только представить, как все было бы, если бы мы встретились осенью.