Третья Мировая война: нерасказанная история

Хэкетт Джон

«Кукер» остановился в примерно двадцати метрах от стоявшего в конце стоянки гражданского Ту-134 авиакомпании LOT. Белый тягач авиакомпании «LOT» подвел трап к передней двери самолета. Десяток польских солдат рассредоточились по периметру самолета, агент «Аэрофлота» в Гданьске спешно бежал к нему по бетону стоянки. Каким образом разговоры, услышанные наземными персоналом LOT и солдатами охраны, были оперативно переданы в Лондон, остается неизвестным до сих пор.

Полковник Григориан красочно описал агенту и польскому прапорщику, как они столкнулись с чрезвычайной ситуацией, и как он один не поддался панике и обеспечил благополучную посадку ценного самолета. Майор Махов побелел от злости. Он ничего не сказал, пока его на довольно хорошем русском не спросил один из охранников — что действительно произошло. И он рассказал.

Что именно произошло в течение следующего часа, является

секретным. Известно лишь то, что незадолго до начала войны параметры системы «свой — чужой», а также рабочие частоты, все, что имело критически важное значение, были передано для анализа британским специалистам из научно-исследовательского института радаров и связи в Малвери, Великобритания. По тогдашним сообщениям прессы, экипаж польского Ту-134 авиакомпании LOT штатно прибыл из Гданьска в Копенгаген поздним вечером 27 июля, после чего экипаж запросил политического убежища в Дании. Пассажиры рейса рассказывали, что советские летчики во главе с дородным и шумным подполковником завалились в магазин беспошлинной торговли Гданьского аэропорта, а также то, что вскоре советские войска и специалисты заменили польских солдат охраны и инженеров, копавшихся в левом крыле советского самолета, стоящего перед терминалом. Мы не знаем, были ли недовольные среди польских солдат или наземного персонала, или же майор Махов, поддавшись гневу из-за бахвальства подполковника, позволил на несколько минут отвлечь свое внимание от самолета. Но пожилой польский уборщик, родившийся на Украине, утверждал, что дежуря накануне войны, он увидел, как сильно взволнованный советский летчик нашел полковника советских ВВС у туалета в здании терминала.

– Из самолета пропали руководства по эксплуатации и техническому обслуживанию, — будто бы сказал он.

Его волнение было понятно. Эти были секретные документы чрезвычайной важности. Их потеря могла обернуться серьезным разбирательством. Полковник проследовал в туалет следом за майором с мрачным лицом. Не подозревая, что уборщик понимает русский язык, эти трое несколько минут яростно спорили о том, как эти руководства могли пропасть и кто понесет за это ответственность.

Тогда полковник сказал: «запомните одно: НИКАКИХ документов из моего самолета не пропало. По возвращении на базу нужно будет списать несколько поврежденных руководств. Вы так и сделаете. Но если хоть одно слово достигнет ушей командира полка, я лично позабочусь, чтобы каждый член этого экипажа не увидел ничего, кроме ГУЛАГА всю оставшуюся жизнь».

История, таким образом, практически повторилась. В 1939 поляки передали на Запад «Энигму», в 1985 они, похоже, сообщили тайны «Кукера». Из-за страха комиссара перед начальством и страха летчиков перед комиссаром, похоже, о потере оборудования не было сообщено. Не позднее 3 августа командование НАТО начало получать полную оперативную и техническую информацию о «Кукере». Но она не поступила в эскадрильи еще сорок восемь часов, что было лишь вопросом времени.

ГЛАВА 7: ВАРШАВСКИЙ ДОГОВОР

В начале 1980-х советские надежды на установление мирового господства прошли два этапа и вступили в третий. В первые дни революции они с уверенностью полагали, что марксистско-ленинистская идеология окажется непреодолимым магнитом для народов мира, и советский союз окажется выше всех других народов в качестве ее единственного источника и проводника. На заднем плане, это, конечно, должно было быть подкреплено наличием мощных вооруженных сил. Но надежды на идеологическое превосходство не были реализованы. Никогда не было никакого безумного порыва со стороны других стран последовать примеру советской России и создать марксиситско-ленинистские государства. Поэтому надежды сменились на не менее исполненное уверенности ожидание того, что Советский Союз станет экономической сверхдержавой. Было бы легко обогнать США и получить безграничную власть с позиции самой богатой и успешной нации мира. Конечно, по-прежнему нужна была опора на мощные вооруженные силы. Эти надежды тоже не оправдались. Валовой национальный продукт (ВНП) советского союза в 1984 еще не достиг 3 000$ на душу населения и находился на девятнадцатом месте среди европейских стран. К началу 1980-х Советский Союз действительно стал мировой державой путем создания действительно мощных вооруженных сил и их влияния, а не через преимущества своей идеологии или экономические показатели. Огромная власть Советского Союза почти полностью держалась на вооруженных силах.

Их развитие, прежде всего отчаянные усилия достичь ядерного паритета с США были очень дорогостоящими. Экономический рост в СССР замедлился. Тем

не менее, расходы на оборону продолжали расти на более чем 5 процентов в год, и вероятно быстрее, чем весь внутренний валовой продукт. Треть всей продукции машиностроения занимала военная техника, что создавало серьезные препятствия — для экономики не хватало другого оборудования и техники. Большая часть научных исследований и разработок была направлена на военную промышленность, как и пятая часть всей металлургии, шестая часть химической промышленности и примерно столько же всей потребляемой энергии. Хотя эти цифры приблизительны, учитывая внутреннее ценообразование в Советском Союзе, было вполне вероятно, что к 1983 году расходы на оборону составляли 15–20 процентов от общего объема ВВП.

Стареющее руководство Советского Союза, характер и мировоззрение которого был сформирован Великой Отечественной войной, всегда полагалось на военных, и было к ним очень близко. Но возраст верхушки делал перемены неизбежными. Брежнев не сделал ошибки (допущенной другими, и именно из-за которой его собственная карьера была столь успешна) — не указав своего явного преемника. Однако было несомненно, что с середины 1980-х в Политбюро и высшее военное командование придут более молодые люди, с менталитетом, сформированным другими условиям, нежели у их предшественников. Поэтому сдвиг в мировоззрении и приоритетах был ожидаем.

Новички едва ли примут более либеральную политику. Это были жесткие реалисты, для которых абсолютная власть коммунистической партии Советского Союза, а также сохранение своих позиции в ее структуре перекрывало все другие соображения. Кроме того, изменения структуры, организации и стиля руководства, безусловно, вряд состоится, хотя бы для демонстрации того, что ничего не изменилось. Время «старой гвардии» было на исходе. У них осталось время примерно до середины восьмидесятых годов. Далее они, вероятнее всего, уже не смогут извлекать для себя максимальную пользу из военной мощи Советского Союза за счет недавно открытых возможностей, для использования этой мощи на расстоянии, для укрепления созданного в мире положения. Для этого потребовалось искажение экономики, которая не могла быть бесконечно устойчивой, даже с населением, привыкшим к более чем скромным условиям. Кроме того, рост советской военной мощи ускорил расходы на оборону в других странах, что, в свою очередь, заставило отреагировать Советский Союз, заинтересованный тратить на оборону меньше, однако как прямой результат своей политики, вынужденный тратить больше.

Впереди замаячили признаки обширной и дорогостоящей программы переоснащения армии современными вооружениями, большая часть которых потребовала бы для разработки двадцать лет, прежде, чем будет принята на вооружение, а также новой философии войны. Это не требовало немедленных действий, однако на фоне растущей слабости в общей структуре обороны, не могло долго ждать.

Были и другие тенденции, указывающие на надвигающийся кризис. Население советского союза в период с 1974 по 1984 увеличилось на двадцать пять миллионов человек, но только четверть из этого количества составляли русские. Остальная часть приходилась на Азиатов, среди которых демографический рост был в четыре раза выше, чем среди Московитов. Наибольший рост приходился на Центральную Азию. В первой половине 80-х население СССР включало примерно семьдесят миллионов мусульман. Нечувствительность к внешним воздействиям, таким образом, продолжала оставаться главным фактором в поддержании высшей цели — полном доминировании КПСС. Однако полное исключение такого воздействия, однако, не могло было быть гарантировано даже изнутри самого Советского Союза.

Потребность в западных вещах была повсеместной. Прослушивание западных радиостанций было обычным явлением. Пожалуй, целых пятьдесят миллионов человек в Советском Союзе, по словам Владимира Буковского, в 1981 слушали BBC, «Голос Америки», «Дойче Велле» и другие западные радиостанции. Очень часто слушали музыку, а затем и новости.

Другие страны Варшавского договора была более открыты к внешнему влиянию, чем СССР, отчасти в связи с неспособностью СЭВ удовлетворять их нужды. В результате появлялись более тесные контакты с западными странами, а также росла задолженность им. Таким образом, СССР должен был рассчитывать на прямое военное столкновение с США, которое, безусловно, будет неразумным откладывать далее, к примеру, 1985 года. В дебатах на высшем уровне в Советском Союзе относительно того, как долго он сможет проводить политическую линию, при которой риск вооруженного конфликта будет высок, безусловно, признавалось, что такую политику будет целесообразно проводить не позднее первой половину 1980-х годов. Окно возможностей не будет длиться вечно.