ТРЕТЬЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИЛА
Шрифт:
Военно-политический режим национальной демократии, который установится в России после Национальной революции, будет неизбежно культивировать мужество и волю для преодоления нынешнего, вызываемого господством либерализма морального и нравственного разложения в среде русских. А мобилизационный подъём промышленного, в том числе военного производства, повлечёт за собой столь быстрый рост военной и моральной силы национальной России, что это обязательно вынудит Запад признать за ней лидерство в организации и глобальном отстаивании своих имманентных интересов, кровных интересов европейской промышленной цивилизации, как цивилизации расово североевропейской. Такая тенденция отразится на Балканском полуострове в усилении политических позиций сербов, в уступках им правительства Хорватии, других стран и наций Европы, без чего невозможным окажется политическое сближение всех европейских наций для противостояния исламской угрозе их общим жизненно важным интересам. Схожие обстоятельства заставили Запад объединяться после Второй мировой войны для противостояния православно-коммунистической угрозе.
Главные
Политическая необходимость решительно обозначить безусловную границу между приближающимися к Национальной Реформации народами, с одной стороны, и народами исламского мира - с другой, неизбежно приведёт к острейшей военно-политической конфронтации русской России с южными и поволжскими мусульманскими соседями. Чеченская война только открыла первую страницу толстой книги подобных войн, стала полигоном по наглядному разрушению либеральных мифов о существовании некоего российского народа и СНГ и коммунистических мифов о евразийской империи. Именно провалы попыток примирить чеченское народно-племенное сообщество с бурно развивающимся этническим политическим самосознанием средних слоёв русских горожан, с национальными производственными отношениями, которые будут ускоренно создаваться после русской Национальной революции, и подведут, в конце концов, национальное государство к беспощадному подавлению мусульман России, к тотальному искоренению их агентов влияния внутри национального государства. Идеологическое и политическое противоборство между русским политическим национализмом и исламскими силами будет похожим на то, которое имело место между фашизмом и коммунизмом, а в некоторых отношениях оно окажется ещё непримиримее. Это будет противоборство зарождающейся русской нации с непрерывными попытками посредством мусульманской культурно-религиозной агрессии затормозить развитие её городского общественного самосознания, вернуть русских в болото народного мировоззрения, гибельного для русского этноса и для государства. Ибо русский этнос объективно переживает процесс исторического старения народной формы своего бытия, и спасти его от гибели может только и только революционный прорыв в состояние национального бытия. Как раз этого не могут и не желают понять нынешние наши патриоты и национал-патриоты, которым по их мировосприятию политически понятнее и ближе как раз мусульманское народно-феодальное умозрение, мусульманское неприятие национально-капиталистических промышленных производственных отношений.
Однако объективный ход событий расставит всё по своим местам. Всяческие течения русского народного патриотизма и национал-патриотизма не имеют завтрашнего дня, и русская Национальная революция окончательно вытеснит их из политики. По геополитическим причинам Россия не в состоянии защищать свои стратегические интересы в нынешних своих границах, и в России после Национальной революции это обстоятельство станет главной внешнеполитической проблемой. Геополитическая потребность вернуться в Казахстан и Среднюю Азию, к границам Центральной Европы и укрепиться на Юго-восточном направлении получит в национальном государстве средства для её осуществления, но продвижение национальной России на Юг будет сопровождаться не интеграцией и ассимиляцией мусульманского фактора, что политически невозможно, а непримиримым вытеснением его из национального жизненного пространства. Чтобы создать условия для проведения долгосрочной политики Национальной Реформации, националистический режим России должен будет вновь поднять лозунг, что Россия есть щит европейской цивилизации против мусульманского мира. Под таким лозунгом он сможет нейтрализовать Запад при проведении любой внешней политики, какая будет необходима для обеспечения жизненного пространства русской нации, а так же наций, которые будут создаваться в результате Национальных революций в государствах с православной культурно-исторической традицией по дуге от Кавказа до Югославии.
В ближайшее время Запад осознает, что наплыв мусульман сверх определённого предела в Европу и Северную Америку отнюдь не приведёт к их растворению в местных национальных обществах, но наоборот, станет миной замедленного действия по дестабилизации, разложению и разрушению этих обществ. И только в совместном, едином блоке северной европеоидной расы, в союзе городских наций станет возможным управлять борьбой за выживание и дальнейшее развитие промышленной цивилизации на нашей планете.
30 мая 1996г.
Национализм и народная интеллигенция
Интеллигенция в России зародилась, превратилась в прослойку и стала тем, чем она является ныне, вследствие Преобразований Петра Великого, то есть в результате острой потребности совершенствуемого самодержавной властью феодального государства во множестве образованных людей для самой разной деятельности.
Русские образованные люди по мере осмысления, что же они есть такое и какова их роль в социально-политической жизни России, мучительно осознавали первопричины своего появления в существовании западноевропейского интеллектуализма и западной буржуазной цивилизации. Одновременно у них росло понимание явной чужеродности этого интеллектуализма в собственно русской народной среде, в изначальных московских традициях государственности, возникшей на основаниях православного феодально-крепостнического миросозерцания. Две столицы: Москва и Санкт-Петербург, - и разноязычными названиями, и образом жизни как бы постоянно подчёркивали принципиальную невозможность полностью совместить одно с другим, борьбу противоположностей, создающую единство империи. Как следствие в среде образованных людей страны появились два отражающих эти противоположности политических лагеря: с одной стороны западники, и с другой – народные славянофилы. Идейная борьба западников и славянофилов предопределила многое в истории России, так как перерастала в политическую борьбу, всё более ожесточённую по мере роста численности вовлекаемых в неё людей и социальных слоёв. И определяет до сих пор, что отчётливо проявляется при переживаемой сейчас Россией буржуазной революции, когда народные интеллигенты вместе с народной патриотической средой выступают, как славянофилы, обвиняя в происходящих потрясениях “продажных” интеллигентов западников, якобы выполняющих заказ проклятого Запада. При этом славянофилы не могут предложить чётких критериев своего отличия от западников и способов, как от тех навсегда избавиться, ибо одни являются следствием существования других. И славянофилы, и западники оказываются нерасторжимыми, как сиамские близнецы.
Духовная сущность русской интеллигенции пропитана традициями этого противоборства, вследствие которого в её среде появился широкий выбор взглядов на то, каким должно быть соотношение народно-патриотического и западнического начал в культуре и политике России. И даже самая западническая русская интеллигенция не в состоянии избавиться от духа народного патриотизма, неизбежно проявляющегося в той или иной форме и прямо связанного с ортодоксальным православным феодализмом, каким он был до петровских преобразований. Ибо империя, а с нею прослойка образованных людей, вроде черенковой прививки, выросла из главного ствола русского исторического бытия, которым оставалась народная феодальная монархия Московской Руси XVII века. Вольно или невольно, осознанно или нет, но русская интеллигенция по этой причине всегда мучается проблемой, ставить ли христианскую догматику выше западноевропейских рационализма и профессионализма, а любовь и душу выше силы духа, выше требовательной деловитости, или нет. Из этих мучений выросло выдающееся своеобразие её культурного и политического самовыражения.
Русская интеллигенция не вызрела из самой русской почвы, а стала продуктом, порождением, следствием перенесения на эту почву достижений интеллектуального развития Западной Европы, причём той Европы, в которой уже укоренился, витал дух рационального гуманизма, Просвещения и буржуазного прагматизма. Достижения эти переносились оттуда в конкретные обстоятельства российской действительности, в пропитанную средневековой земледельческой архаикой крепостническую страну, где они не могли быть востребованы в полной мере и не могли развиваться всесторонне и творчески, неумолимо ограничиваемые политическими требованиями феодально-бюрократической власти. Поэтому русской интеллигенции свойственна приглушённая, неискоренимая двойственность по отношению к системе государственных учреждений, выражающаяся в буржуазных стремлениях бороться с любой системой феодального насилия ради полных свобод личного самовыражения и неспособность к самостоятельному существованию без системы феодальной, регламентирующей образ жизни власти.
Образованные люди Западной Европы тоже испытывали в Средние века схожую духовную раздвоенность, схожие настроения ученичества и ущербности, но в сравнении с великим античным прошлым. Эти настроения ученического изучения достижений античных Греции и Рима, осознание того, что собственная феодальная действительность мешает использованию знаний об этих достижениях, наглядно проявились в эпоху Возрождения. В Западной Европе схоластический дух слоя светски образованных людей, возникавших из-за потребностей феодальной власти в грамотных исполнителях определённых задач, был надломлен протестантской Реформацией и католической Контрреформацией. После протестантской Реформации начиналось становление самостоятельной, европейской буржуазно-промышленной капиталистической цивилизации, которая заявляла о собственной потребности в прослойке работников умственного труда, исходя исключительно из принципов буржуазного прагматизма и капиталистического рационализма. Самобытные традиции европейского интеллектуализма формировались под жёстким диктатом буржуазно-капиталистического рационализма, для его непосредственного обслуживания, с течением времени вытесняя снизу, то есть экономическими интересами третьего сословия, всяческие формы средневекового схоластического умствования аристократии и образованного дворянства, служителей церкви.